Я никого не хотел убивать. Вячеслав Денисов

фильтром, созданную специально для изящных дамских ручек, чей душистый аромат мгновенно затерялся в тошнотворном запахе разлагающегося трупа, она задумчиво произнесла:

      – А всё-таки Танечка не права!

      – В чём? – поинтересовался я.

      – Действительно, с того самого времени, как я видела его в последний раз, прошло не двое, а трое суток.

      – Татьяна Зиновьевна сразу сказала, что прошло более двух дней. Она не утверждала, что её предположения высказаны с достоверной точностью, – вступился я.

      – Точно помню! Прошло именно трое суток.

      Я ни на секунду не сомневался, что Инна Алексеевна совершенно не умела лгать. Она точно так же, как и Лихачёва, то и дело краснела и смущённо прятала глаза.

      – В таком случае, почему вы так безапелляционно в этом уверены? – попытался уточнить я.

      – В тот день ранним утром я чистила овощи, а Иван Никанорыч вошёл на кухню и беспардонно высморкался в раковину. Он очень торопился, потому что в его комнате кто-то был…

      – Как часто у него собираются посторонние люди?

      – Да почитай, каждый день кто-нибудь обязательно заходил. Особенно летом, в период отпускного сезона…

      – Мужчины?

      – В основном богатые, хорошо обеспеченные женщины, – протянула Инна Алексеевна.

      – Это при том, что ваш сосед омерзительный тип, у которого замкнутый и необщительный характер? – машинально съязвил я.

      Инна Алексеевна оставила мой упрёк без должного внимания.

      – Иван Никанорыч обращается с ними очень грубо, но, правда, денег на них не жалеет… – запальчиво продолжила она.

      – Липнут к нему бабы, – поспешно, словно боясь не успеть, добавила Лихачёва. – Слетаются, как мухи на мёд…

      Она была готова выразиться в резкой форме, но, взглянув в мои глаза, предпочла наиболее вежливое высказывание.

      – Он мужчина видный, хоть и алкоголик, – подытожила Безымянная.

      В её голосе непроизвольно прозвучали нотки женской ревности.

      – Последним, кто к нему приходил?

      – Тоже дама какая-то… – заявила Инна Алексеевна. – Точно, это была женщина!

      – Внешность её запомнили?

      – Нет! У меня плохая зрительная память, особенно на лица. Да и видела я её мельком. Они ведь, подруги его, прошмыгнут в комнату, а уж потом оттуда визг и гам доносится…

      – В чём была одета, не подскажете? – спросил я, откровенно сомневаясь, что у Инны Алексеевны действительно плохая зрительная память.

      – На ней была дорогая норковая шуба… – Безымянная на мгновение задумалась и, вновь затянувшись сигаретой, добавила: – У неё на правой руке было обручальное кольцо. Красивое! С бриллиантом…

      – Именно с бриллиантом? – переспросил я. – Может искусная подделка, после качественной обработки практически не отличимая от благородного камня…

      – Потому, что знаю! – на повышенных тонах ответила она. – Не совсем тупенькая, кое в чём разбираюсь…

      Я благоразумно предпочёл не спорить, и был вынужден поверить ей на слово.

      – Значит,