Тест на безопасность. Полина Олехнович

вы делаете? – не удержался от вопроса Роланский.

      – Готовлюсь к ночи, – коротко ответил Сергей.

* * *

      Закончив исследования, Яна Зорина без стеснения разделась до трусов, взобралась на выступ утеса и встала под ниспадающие струи ручья. Наконец-то! Она даже глаза закрыла от блаженства. Вода смывала грязь, стресс, усталость.

      Саливанов, случайно подняв взгляд, так и застыл с открытым ртом. Он предполагал, что под защитным костюмом спрятана прекрасная фигура, но такое великолепие сразило его наповал.

      Стройная как тростинка, длинноногая, грациозная Яна поймала взгляд доктора и, лукаво улыбнувшись, помахала ему рукой.

      Саливанов поднялся, и не замечая боли в ноге, заковылял к ручью.

* * *

      Роланский аккуратно раздул огонь. Надо следить, чтоб угли еле тлели. При экономном расходовании запасов хватит на четыре дня. Ровно столько им осталось провести на этой планете.

      Он задержал взгляд на заразительно смеющихся докторе и биологе. Когда мужчина и женщина вот так смеются – это верный признак взаимного влечения.

      А ведь и в его жизни была любовь. Нет, не к жене. С ней он жил из боязни что-то менять, не хотел финансовых потерь, можно приплюсовать к этому своего рода мазохизм.

      А вот Анжелика…

      Жизнелюбивая, энергичная – она была полной противоположностью Анны. Анжелика устроилась в контору на должность секретаря. Невысокая, с полными бедрами евреечка. Она подкрашивала курчавые волосы хной и любила яркую бижутерию.

      Она относилась к нему с искренним интересом и принимала таким, как есть, не пытаясь воспитывать и менять. Для жены он был средством для достижения желаемого, для Анжелики – желаемое, ради которого все средства хороши.

* * *

      Светло – зеленое небо стало белым, затем начало быстро темнеть. Суетливая ночь выгнала солнце с небосклона. Зорина и Саливанов, стоя у водопада, любовались закатом. Их тянуло друг к другу. Она жаждала новых впечатлений, восхищалась его умом и зрелостью. Он был очарован молодостью и непосредственностью. Опасность обостряет чувства и инстинкты.

      – Смотрите, какая красота! – сказала девушка, указывая на появившуюся в сумраке россыпь цветных огней. Они выписывали замысловатые узоры на фоне потемневшего неба.

      – Действительно потрясающе! Кстати, можно и на «ты», – губы Саливанова расплылись в улыбке мартовского кота.

      Гораздо больше, чем небо, его интересовало лицо Яны. Он читал его, как книгу. Все в нем было гармонично: чувственные губы, бесстыдно жаждущие страстей, точеный самовлюбленный носик, уверенные в своей исключительности дуги бровей. Лишь глаза не вписывались в общую картину. Они были слишком холодными для этого милого, почти детского лица. Глаза, в которых трудно было представить сочувствие или нежность. Это несоответствие еще сильнее будоражило доктора.

      – Ты, наверное, любимица в семье, – вкрадчиво предположил он.

      – У меня нет семьи, – спокойно ответила Зорина. Она уже давно привыкла