Русско-литовская знать XV–XVII вв. Источниковедение. Генеалогия. Геральдика. Маргарита Бычкова

прослойка удельных дворов по родословным книгам XVI в. неизвестна. Ветви семей, служившие в уделах, в них не записывались даже в том случае, когда часть лиц была связана службой с Москвой и общая роспись рода попадала в родословные книги. О семьях, служивших только в уделах и не имевших своих представителей при великокняжеском дворе, мы из генеалогических документов XVI в. ничего не знаем.

      Росписи XVII в. тем более ценны, что в них есть записи, каким именно удельным князьям служили те или иные лица, есть в них и уникальные сведения об обмене дворов московского и старицкого князей в годы опричнины. Об этом обмене есть сведения в летописях, частично круг лиц, перешедших на службу в Москву, можно реконструировать по разрядным книгам, но такая реконструкция в силу специфики самих источников относится к боярской прослойке; об обмене служилых людей из других источников неизвестно.

      Часть семей, подавших росписи XVII в., – вотчинники Вязьмы, Козельска, Ржева; эти земли связаны с переселениями из Литвы. Три семьи из числа таких землевладельцев записали своих предков выехавшими из Литвы и Польши.

      Упомянуты в росписях и владения семей, издавна служивших в Москве, Рязани, Суздале, Костроме.

      Все эти записи относятся к известиям о родовых гнездах, но, кроме них, в росписях есть упоминания о других земельных владениях, как правило, подтвержденные грамотами. Эти сведения позволяют проследить размещение помещиков, членов одной семьи. Кроме того, мы имеем здесь дело с росписями семей, не попавших в родословные книги XVI в., именно эти записи и содержащие их росписи позволяют связать сведения актов XVI в. и отнести их к определенной семье.

      Группа известий росписей связана непосредственно со службой при московском дворе. Чаще всего это известия об участии в различных войнах и сражениях XVI в., но есть и записи о занятии определенных должностей при московских князьях. Среди уникальных известий следует отметить упоминание о службе в Опричном дворе Тимофея Ларионова Бунина (98. Л. 3), неизвестное по другим источникам.

      Основная масса известий о службе относится к началу XVII в., и здесь они иногда перерастают в биографии отдельных лиц или подробную подборку выписок из различных документов о деятельности одного лица.

      Такой анализ сохранившихся подлинников родословных росписей конца XVII в. позволяет сделать ряд выводов об эволюции генеалогических документов России. В росписях XVII в. сохраняется много общего с росписями XVI в.: оформление легенд, построение родословной схемы, форма записи лиц в росписях XVI и XVII вв. одинаковы. Наличие этих общих традиций позволяет в то же время вскрыть и новое. Прежде всего, меняется круг семей, подающих свои родословия. Это связано, очевидно, с изменениями в составе московского двора. Для XVII в. становится иным представление о родовитости семьи, поэтому новыми для росписей становятся отсутствие легенды о происхождении