Выживший: Набирая очки опыта. Андрей Валерьевич Степанов

не видел в глаза никаких магов и волшебников. Но слухи ходят, – продолжал, как ни в чем не бывало рассказывать словоохотливый Ижерон. – А если они ходят, то наверняка где-то есть правдивый первоисточник, сильно искаженный людской молвой.

      – Ох, хорошо сказано, – восхитился Аврон.

      Тем временем мы добрались до моста. Конструкция, которую я представлял себе достойной и прочной выглядела… убого. Впрочем, помести сюда хижину Отшельника – и они будут смотреть плюс-минус одинаково.

      – Так… – разочарованно протянул я и спрыгнул с тележки. – Приехали.

      – Приехали, – не понял моего сарказма торговец. – И дальше доберемся.

      – Вон там моя деревня, – махнул рукой Аврон, указав в пустоту. – За той возвышенностью.

      – Да, деревням здесь повезло – их не трогает разлив по весне, – заметил торговец. – Я тут пару месяцев не мог нормально добраться на ту сторону.

      – А мост точно прочный? – я пропустил мимо ушей комментарий Ижерона, слез с тележки подобрался к небольшой насыпи, с которой начинался низкий, но очень длинный мост.

      В его основаниях были толстые сосновые (а что еще можно было достать из ближайших лесов!) стволы, на которые опирались такие же поперечины. Поверх поперечин лежали разделенные пополам сосны, а над настилом возвышались перила – но только с одной стороны.

      – Специально с наветренной стоят, чтобы не сдуло в грозу, – пояснил, похоже, специально для меня Ижерон.

      – А что, есть психи, которые в грозу ходят через этот мост? – недоверчиво спросил я.

      – Мне довелось разок… – вздохнул торговец. – И мне не понравилось. А без перил, я думаю, было бы еще хуже.

      – Дед говорил… – начал Аврон, потом осекся, но, когда убедился, что мы его слушаем, продолжил: – дед говорил, что когда-то здесь была паромная переправа.

      – Что выглядело вполне логично, – пробормотал себе под нос торговец.

      – Но людей часто уносило прочь – веревки из-за войны стали делать хуже. Точнее… хорошие шли для катапульт и другой военной техники, а что люди могли достать – пускали на такие дела.

      – Такие дела, – повторил Ижерон, кажется, с совершенно иным смыслом.

      – Вот у деда так двоюродного брата унесло вниз по течению. А вместе с ним – еще троих, кто был тогда на пароме.

      – Но здесь же глубина… пешком перейти можно.

      – Вообще-то здесь по плечо, – поправил меня торговец и тоже решил слезть с тележки. – Но беда в том, что глубина реки постоянно меняется. На дне – песок. Сегодня здесь метр, а посреди реки – два. Или три. Потом дует ветер, идет дождь, меняется течение – бац! Становится ровно наоборот.

      – А сваи? – я постучал здоровой рукой по опоре.

      – Сваи здесь основательные стоят. Смола, да еще постоянно в воде. Идеально. Еще лет двадцать простоит. Бревна меж собой сшитые, поэтому груженые тележки пройдут на ура. Давай, залезай – быстрее проедем, быстрее доберемся до вашей деревни, строители.

      Ижерон фыркнул на собственную шутку. Я же посмотрел на мост с большим сомнением: хотя на нем по большей части лежали толстые