.

ходил в сюртуке военного кроя. Линду он казался едва ли не божеством, и, наверное, едва ли не первой осмысленной мечтой мальчика стала военная карьера.

      Довин умел подать себя. Будучи, по сути, всего лишь гостем в поместье, он вёл себя как полновластный хозяин. Будучи всего лишь интендантом гарнизона, он вёл себя как легат, но, разумеется, полностью отдавая себе отчёт, когда и перед кем это можно делать. Наконец, будучи некогда жителем довольно небольшого городка, он вёл себя как истинно столичный житель.

      При прочтении этих строк у читателя могло сложиться впечатление, что барон Ворлад был неприятным человеком, которого окружающие лишь терпели. Это представление полностью не соответствовало действительности. Довин был совершенно очаровательнейшим малым, способным влюбить в себя кого угодно. Во многом это добродушие и широта души были напускными, но отец Линда был, без сомнения, прекрасным лицедеем, так что и в легионе, и в поместье, и в Тавере – городишке, расположенном милях в трёх-четырёх от поместья, где главным образом и квартировало командование легиона – в общем, везде его принимали с широчайшими улыбками и распростёртыми объятиями.

      А потому нет ничего удивительного, что сеньор Хэддас, владелец того самого поместья, а также всё его семейство нисколько не пеняли Довину на то, что тот, по сути, оккупировал их родовое гнездо. Они воспринимали его как дальнего благородного и весьма богатого родственника, почтившего их своим визитом и соблаговолившего погостить подольше.

      Стоит ли удивляться, что Линд с самого раннего детства воспринимал поместье Хэддасов как свой собственный дом и никак иначе? Более того, самого сеньора Хэддаса с семьёй он воспринимал скорее как приживальщиков. Он был очень дружен с младшим из сыновей Хэддаса, Бруматтом, но всегда смотрел на него немного сверху вниз, хотя и был моложе на пару лет.

      У сеньора Хэддаса было ещё двое сыновей и две дочери, но братья Бруматта были куда старше его, и потому не участвовали в общих играх с ним и Линдом. Старшая из сестёр также была уже вполне взрослой, а вот младшая была погодком с Бруматтом, но, к несчастью, родилась умственно отсталой. Впрочем, брат был без ума от своей сестрёнки, и постоянно пытался брать её во все свои забавы, что весьма раздражало Линда.

      Более того, когда парни вошли уже в тот возраст, когда их начали интересовать девочки, у Бруматта, похоже, появилась навязчивая идея свести Динди, как он называл свою сестру Дининдру, со своим лучшим другом. Будучи мальчиком практичным и в чём-то сообразительным не по годам, Бруматт понимал, что лучшего союза для любимой сестрёнки, чем Линд Ворлад, просто не сыскать.

      Нетрудно догадаться, как сильно Линда бесили эти своднические потуги приятеля. Динди была, в общем-то, довольно миловидна, но её безнадёжно портило то лёгкое выражение дебильности, что, похоже, намертво приклеилось к лицу. Конечно, иногда он засматривался на её набухающую грудь, когда она наклонялась за чем-нибудь, или любовался мелькнувшими из-под подола сарафана бёдрами, когда она перебиралась через