Сказание о Синей птице. Ли Цююань

ранее забытое…

      Однако отца в моих снах не было.

      Он пропал без вести десять лет назад. За все это время я ни секунды не скучала по нему, ведь он всегда был в моем сердце, и я чувствовала его присутствие. Я знала, что отец где-то там, в незнакомом месте, ждет меня.

      2 июня 2040 года историк Сюэ Сюй вместе с группой археологов отправился в глубь пустыни Энигма на северо-западе от Тумэня, где, по легенде, располагался таинственный древний город Энигма. Песчаная буря застала группу врасплох, а как только она стихла, ученые обнаружили, что сбились с курса. Спустя две недели запасы питьевой воды и еды закончились. Сюэ Сюй отправился на поиски колодца или родника и не вернулся. Через три дня группу спасли, а ученый так и не появился в лагере. Еще одним таинственным исчезновением в пустыне Энигма стало больше…

      Это газетная заметка про моего отца, его звали Сюэ Сюй.

      Я собираю все связанные с ним публикации, аккуратно вырезаю их и складываю в папку, которую храню под замком. Отец оказался заперт в этих заметках в ящике стола. В то время как мой мир меняется, становясь все ярче и красочней, отец пребывает в темном, безмолвном мире.

      Я не верю! Не могу смириться с тем, что он застыл в этой тишине. Я никогда не оставлю попыток найти способ связаться с ним. Я изучила множество книг из разных областей и каждый вечер молюсь о том, чтобы встретить отца во сне. Вот только все мои усилия тщетны. Он не принадлежит миру грез.

      – Ланьсинь, попрощайся со мной. – Раз за разом вспоминаю, как десять лет назад отец присел на корточки передо мной, восьмилетней, и взглянул мне в глаза.

      – Не хочу! – Я крепко обхватила его за шею, не желая отпускать.

      – Ланьсинь, отпусти, мне надо идти.

      – Когда ты вернешься?

      – Скоро… – протянул он в ответ.

      Я расплакалась, ведь каждый раз, когда отец уходил, мы прощались надолго. Я молча плакала и держалась за него.

      Он снял с шеи оберег в виде птицы с человеческой головой и надел его на меня. Оберег еще хранил его тепло. Я перестала плакать, постепенно выпуская отца из объятий, потом взглянула на кулон. Казалось, он был деревянный, а в то же время и нет: источая древесный аромат, фигурка отливала мрачным металлическим блеском.

      – Сюэ Сюй, оставь его себе, Ланьсинь он не нужен, – сказала мать.

      Отец поправил оберег на моей шее, бросил взгляд на мать и, рассмеявшись, ответил:

      – Этот кулон теперь принадлежит Ланьсинь. – Он повернулся и поднял дорожную сумку.

      Выражение лица матери изменилось, ее взгляд наполнился холодом.

      – Я буду очень по тебе скучать, – желая казаться взрослой, медленно произнесла я ему вслед. Отцовские плечи напряглись. Обернувшись, он посмотрел на меня вдруг помутневшими глазами.

      – Ланьсинь… – Он поставил сумку на пол, опустился передо мной на колени и, крепко обняв, прошептал: – Я скоро вернусь, запомни это!

      И я запомнила.

      Многие говорили мне, что отец погиб, и никто не верил в обещание, которое