Вычисляя звезды. Мэри Коваль

на транзистор, уверенная, что на этот-то раз кто-нибудь расскажет нам, что произошло.

      Все же мое подсознание, похоже, предостерегало, что худшее еще впереди, и, повинуясь ему, я вместо мокасин надела походные ботинки.

      И тут пол содрогнулся, а фарфоровая малиновка, заплясав вдруг, свалилась с прикроватного столика.

      Сначала я было подумала, что мимо проезжает тяжелый грузовик. Но какое там, ведь мы находились в горах – вдалеке от любых асфальтовых дорог.

      Землетрясение?

      Но с чего бы, ведь мы находились в абсолютно геологически стабильных горах Поконо.

      Не размышлявший о геологической стабильности данных мест Натаниэль схватил меня за руку и потащил к двери.

      Тут пол под нами вздыбился и заходил ходуном.

      Мы, вцепившись друг в друга, тоже задвигались, словно исполняющая фокстрот парочка навеселе.

      Стены изогнулись, а потом… потом рухнула разом вся хижина.

      Я почти уверена, что орала тогда во все горло.

      Когда земля вновь обрела стабильность, оказалось, что радиоприемник все еще играет, а мы с Натаниэлем лежим, прижавшись друг к другу, в остатках дверной рамы.

      Вокруг нас кружилась, неторопливо опускаясь, наполнившая морозный воздух пыль.

      Я смахнула пыль с его лица.

      Руки у меня дрожали.

      – Как ты? – спросила я.

      – Хуже не бывает, – ответил он.

      Его голубые глаза были широко раскрыты, но оба зрачка имели одинаковый размер, так что… Вроде бы он особо не пострадал.

      – Ну а как ты?

      Прежде чем ответить «лучше не бывает», я, вздохнув, все же мысленно провела инвентаризацию своего тела.

      Меня по-прежнему переполнял адреналин, но несомненно я не обмочилась, хотя, признаюсь, и была близка к тому.

      – Завтра мне будет больно, но не думаю, что получила какие-то серьезные повреждения. В отличие от нашего жилища.

      Он кивнул и вытянул шею, оглядывая полость в развалинах хижины, в которой мы оказались похоронены.

      Сквозь щель, где потолочная панель из фанеры упала на остатки дверной фрамуги, пробивался солнечный свет.

      С трудом, но мы все же раздвинули либо приподняли часть обломков и выкарабкались наружу.

      Если бы я была одна, то я бы… Ну, если бы я была одна, то и в дверь вовремя войти не успела.

      Задрожав, несмотря на свитер, я обхватила себя руками.

      Натаниэль, покосившись на обломки, предположил:

      – Может, одеяло оттуда достанем.

      – Давай лучше просто пойдем к машине.

      Я повернулась, молясь, чтобы оказалось, что на машину ничего не упало.

      Слава богу, она стояла на небольшой парковке неповрежденной.

      – Мою сумочку с ключами от машины мы среди развалин вряд ли теперь отыщем. Но не беда, я просто замкну провода под рулевой колонкой, и мы двинемся в путь.

      – Так, полагаешь, минуты четыре? – задумчиво спросил Натаниэль и тут же оскользнулся на снегу. – Именно столько прошло между вспышкой и землетрясением.

      – Что-то вроде того, – немедленно согласилась я.

      Пульс мой по-прежнему неистовствовал,