Вера Стрельцова расцветает. Олеся Каткова

край, разнообразие, достойная зарплата…

      – Я что, похож на душевнобольного? – усмехнулся Олег. – Пусть четыре стены – но в них я сам себе хозяин. А ты предлагаешь загнать мою свободу в какие-то сроки, планы, графики…

      – Между прочим, в психологии эта твоя свобода называется “боязнь социальных контактов”, – заметил Стас.

      – Не всё ли равно, как это называется? Я назову это “сознательным ограничением контактов”, ты “боязнью социальных контактов”… А суть в том, что тебе и людям вроде тебя без “общества” – жизнь не в жизнь, а людям вроде меня это самое общество далеко до фени. Как и ему до меня. И до тебя тоже, будь уверен. Каждый живёт сам за себя и сам для себя.

      – Тебя послушать, Олег, так в людях ничего святого нет. – Стас встал, подошёл к окну, вгляделся в осенние сумерки. – А как же забота, любовь, сочувствие? Неужели ты сам хоть изредка этого не переживал?..

      – Переживал – пока был юн и глуп. Пока не увидел реальность и себя в ней. Реальность же, Стас, состоит в том, что человек – стадное животное. Человеку ПРИХОДИТСЯ “переживать” подобные состояния – не потому, что он других людей “любит” или жаждет проявить о них “заботу”, а потому, что ему одному ПЛОХО. Человеку в одиночестве не выжить – даже не столько физически, сколько психологически. Вот и создаёт его психика фантомы – “любовь”, “сочувствие” и прочие иллюзии в том же роде – лишь бы прикрыть неприглядный факт: человеку НУЖНЫ люди, нужно окружение, создающее ощущение ОСМЫСЛЕННОСТИ жизни. Присмотрись к мировой истории, к современной политике – происходит постепенное слияние людских сообществ, объединение национальных групп. Пусть путём войн и кровопролитий, но люди приходят к истоку своей сущности – мы нуждаемся друг в друге, ибо поодиночке мертвы. Да, – улыбнулся иронично Олег, – что-то я сам красивыми словами заговорил… В общем, брат, я к тому веду свою пропаганду, что все наши “контакты” мы создаём для себя лично, а не “во имя” и не “на благо”. Если кто считает, что живёт “ради других”, сути дела это не меняет, просто добавляет бонусы в его самооценку. Вот и всё.

      – Какой-то мрачный у тебя подтекст, – после минутного молчания ответил Стас. За окном сгущалась темнота, провоцируя на откровенность. – Ты в самом деле считаешь, что кроме природных инстинктов и голого эгоизма в человеке ничего нет? По-моему, даже в науке признали наличие в нас некоего “высшего я”, так называемой духовной субстанции, которая стоит НАД инстинктивным прагматизмом. И, мне кажется, это она ведёт нас курсом, который можно назвать “бескорыстное добро”.

      Олег иронично улыбнулся:

      – Высшее начало и животный эгоизм преспокойно в нас уживаются, брат. И побеждает, как ни грустно это признавать, последнее. Эх, Стас, ты со школы ничуть не изменился… Если память мне не изменяет, в твоём рассказе “Небесный воин” – класс восьмой, кажется, – тоже встречались слова “любовь”, “добро” и что-то ещё эдакое. У тебя высокие идеалы, брат, – улыбнулся Олег, – А я, чем дальше живу, тем более