Дорогие мои мальчишки. Лев Кассиль

лазила! – заспешила Нюшка, выбравшаяся наконец головой из ворота.

      – Это, может, я, – признался Капка, уткнувшись в кружку.

      – Кто же тебя звал туда лазить?

      – Это я ночью на глаз лепешки клал вроде примочки.

      Горело очень. Я клал сперва тряпку мокрую, а она больно быстро сохнет; а тесто хорошо: долго сырое. Я хотел обратно потом в квашню, да заснул.

      – И не совестно тебе? Муки и так нет, а он…

      – Чего ты привязываешься сегодня ко мне все утро! – рассердился Капка. Он был не в духе. – Уйду вот от вас в общежитие, и существуйте тут одни без меня. Не дадут человеку поесть толком! – Капка, нагнувшись, собрался было утереть рот углом скатерти, но Рима выдернула ее из-под рук. – Обойдусь без твоих лепешек, не помру.

      Он встал и большими пальцами обеих рук заправил складки гимнастерки под пояс назад, поправил пряжку с буквами «РУ».

      – Капка, – попросила Рима, – ты поколи дров мне, а я воды наношу. Постираться хочу сегодня. Да, еще тетя Глаша вчера примус принесла. Иголка застряла, а у тебя магнит есть. И от Маркеловых костыль притащили. К ним сын вернулся, перекладинка отскочила. Ты почини, Капа.

      – Ладно, вечером, как с работы приду, сделаю. Ну, где дрова? Давай колун, да живей, а то опоздаю.

      Рима разжигала чурки, сложенные на шестке под маленьким таганком[3]. Она чиркнула зажигалкой, из-под пальца метнулись остренькие искры, похожие на раскаленные гвоздочки. Щепки были сырые, не разгорались.

      – Стой, дай-ка сюда, – сказал Капка, увидев зажигалку. – Это ты откуда взяла?

      – Лёшка дал, Дульков.

      – Так, – промолвил Капка и положил зажигалку в карман.

      – Капитон! Это, кажется, не тебе подарили.

      – Ты-ы-ы, – с уничтожающим презрением проговорил Капка, – привадила долговязого! Надо иметь все-таки понятие, у кого берешь!

      – Не знаю я всех ваших делов.

      – «Делов»! Семилетку кончаешь, а говорить, как правильно, не знаешь.

      – Ну дел, все равно.

      – Нет, не все равно. Он в Затоне у нас медь ворует, на базаре чиркалками торгует. Гнус он, спекулянт вред ный, а ты его приваживаешь.

      – Ну и не твоя забота!

      Капка, который был уже в сенях, вернулся, медленно подошел к сестре. Маленький, плечистый, он смотрел на красивую рослую сестру снизу.

      – А чья же еще забота? Скажи! Ну? Отец что наказывал, когда уезжал? Ты это помни. А с сурпризом этим простись.

      Он вынул из кармана зажигалку, пальцем провернул колесико, зажег, плюнул на огонь, повертел перед лицом Римы и сердито сунул в карман.

      Вскоре со двора послышались глухие удары. Это Капка колол дрова. Дрова попались сырые, суковатые, осина. Колун застревал, поленья разваливались нехотя, со скрипом. Но Капка, рассадив с размаху толстый чурбак, вогнав клин колуна по самую середину, по-мужичьи ухая, ловко разваливал самые кряжистые и упрямые поленья.

      Но вот дрова переколоты. Нюшка подобрала приглянувшиеся ей щепочки.

      – Рима, я пошел.

      И Капка, надев фуражку и шинель, перепоясавшись поверх хлястика кушаком с латунной бляшкой, отправился

3

Тагано́к – от тага́н – металлический обруч на трех ножках, служащий подставкой для котла или чугуна при приготовлении пищи на открытом огне.