Иди куда хочешь. Генри Лайон Олди

иной, оставив тебя принимать поздравления?! После того, как его – ЕГО! – величали Господом?! Это не Кришна – Черный Баламут. Это ты – Черный Баламут. А Кришна – только твое отражение! Лучшее, чем оригинал, но отражение! Он второй, понимаешь, на веки вечные второй… и при этом он – ты. Чего бы ты захотел, окажись на его месте?!

      Малыша просто выгнуло дугой.

      Мне даже показалось, что он опять ощутил связь со своим земным двойником.

      – Правильно, – тихо закончил Словоблуд. – Второй, ты захотел бы стать первым. Единственным. Самим собой. Вот и он захотел. Бог по рождению, ты возжелал реальной власти? Смертный по рождению, возжелал и он – но стократ сильнее! Ты мечтал навести порядок во Втором мире, чтобы суры-асуры восхитились твоим талантом и склонили головы?

      Пауза.

      Секунда тишины, заполнившей Обитель до краев – золотая чаша беззвучия.

      – Вот и он, Кришна Джанардана, в свою очередь решил навести порядок. Чтобы восхитились и склонили. Только, боюсь, Вторым миром он не ограничится. Иной размах, не чета тебе, малыш… Он решил навести порядок по-своему, начиная сверху. С того места, откуда растут его поводья. Потому что рыба гниет с головы. Суры-асуры, новый мир на пороге! Не знаю, как Калкин-Душегуб, последний судия; но грядет Господь Кришна!

      Я почувствовал, как дыхание мое помимо воли наполняется грозой. Ладони вспотели, словно я держал в руках что-то до безумия хрупкое и боялся раздавить; беседка растворилась в тумане воспоминаний, и вокруг явилась поляна леса Пхалаки. Место, где я позавчера встречался с собственным сыном, с Обезьянознаменным Арджуной-Витязем – но встретился сперва с золотушным ракшасом, а затем с насмерть перепуганным человеком, добровольно оскопившим собственную душу. Ибо отречься от любимого прозвища, от чести и гордости ради Пользы и служения… мальчик мой, наверное, только я понимаю, чего это стоило тебе, сыну Громовержца.

      Да, я понимаю – но еще я помню.

      Мы оба помним:

      – Образ ужасен Твой тысячеликий,

      тысячерукий, бесчисленноглазый;

      страшно сверкают клыки в твоей пасти.

      Видя Тебя, все трепещет; я – тоже.

      Внутрь Твоей пасти, оскаленной страшно,

      воины спешно рядами вступают;

      многие там меж клыками застряли —

      головы их размозженные вижу.

      Ты их, облизывая, пожираешь

      огненной пастью – весь люд этот разом.

      Кто Ты?! – поведай, о ликом ужасный!..

      И издали откликнулся гибельный ветер, вздох огненной пасти, что явилась в Безначалье трем Миродержцам из восьми; веселый голос с Поля Куру:

      Устремившись ко Мне, все деянья

      Возложив на Меня силой мысли,

      В созерцанье Меня пребывая,

      Всем сознаньем в Меня погружайся.

      Бхакт Мой! Будь лишь во Мне всем сердцем!

      Жертвуй Мне! Только Мне поклоняйся!

      Так ко Мне ты придешь, Мой любимый,

      Я тебе обещаю неложно…

      В следующий миг, властно сбрасывая