Причерноморье в Средние века. Вып. IX. Сборник

не наложить отпечаток на трактовки их отношений с Золотой Ордой – «Империей Узбека». Вольно или невольно история генуэзского консулата Каффы, восстанавливаемая по фрагментам, сопоставлялась с живописаниями, известными из сочинений Иоанна Кантакузина и Леонтия Махеры и повествующими о том, насколько ничтожным стало положение Палеологов и Лузиньянов, когда генуэзцы укрепились в Пере или аннексировали Фамагусту.

      История денежного рынка и монетного производства Каффы имеет к данному тезису непосредственное отношение. До тех пор, пока мы смотрим на генуэзцев как на колонизаторов и захватчиков, диктовавших свои условия татарским ханам, мы вправе трактовать нумизматику генуэзской Каффы по О. Ф. Ретовскому, для которого «главной стороной» двуязычных монет Каффы была сторона генуэзская, и для которого эти деньги являлись генуэзско-татарской монетой[156].

      Действительность была несколько иной. При безусловно имевшем место упрочении положения консулата, в первую очередь, при отделении Крымского ханства[157], исповедуемые коммерсантами бесконфликтность и невмешательство (переступив через которые генуэзцы и потеряли Каффу) были необходимым условием успешной экономической деятельности, признание суверенитета татарского правителя – залогом безбедного существования консулата[158]. Немаловажным компонентом являлось состояние денежного рынка: только при существовании здоровой финансовой системы торговцы и банкиры могли воспользоваться плодами своего пребывания за тысячи километров от Родины. В условиях централизованного татарского государства XIV в. забота о денежном хозяйстве возлагалась на принимающую сторону – его владетелей, и специальная статья договора, а в действительности – ярлыка, который выдал в 1387 г. от имени Токтамыша генуэзцам Кутул Буга (предок будущих ордынских и крымских ханов), фиксирует его обязанность по обеспечению Причерноморья звонкой монетой[159].

      С обособлением Крыма от Золотой Орды в 1420-е гг. генуэзцы почитают за благо (или же вынуждены) взять чекан монеты под собственный контроль, и массовые эмиссии Каффы времен Давлат Берди и Улуг Мухаммеда наполняют базары Степи десятком миллионов монет. Они становятся основой обращения, и даже при последовавшем в 40-е гг. возрождении собственно татарского чекана с именем Хаджи Гирея, монета, чеканенная в Каффе, сохраняет свои позиции на денежном рынке. Двуязычные деньги обращаются совместно и являются точно такой же монетой ханства, как и чисто татарские; противопоставлять их нет никакой возможности. Соответственно, «генуэзско-татарские аспры» Ретовского в действительности – не что иное, как ординарные данги, данги татаро-генуэзские, хотя и отчеканенные в Каффе, но все-же данги.

      История монетного производства в период очередной смуты, охватившей Крым в 1466 г., предоставляет нам информацию, которая помогает понять механизм и принципы взаимоотношений ханства и консулата, татар и генуэзцев. Несмотря на то, что толчок к созданию предлагаемой работы дал всего лишь неатрибутированный нумизматический материал, при его освоении стали известны разные неведомые до того страницы политической и экономической

156

Как отражение такой позиции в быту и литературе за указанной монетой закрепилось латинское слово «аспры», не имеющее, впрочем, отношения к аутентичному названию денег. У западноевропейцев «asper» обозначало без различия любую мелкую серебряную монету православных или мусульманских государей – византийских и трапезундских императоров, османских и прочих турецких владетелей, болгарских и грузинских царей и, конечно же, татарских ханов. В отличие от нумизматов XIX в., опиравшихся на документы, в которых генуэзцы постоянно употребляют «asper», те, кто называет татарскую монету по-турецки – «акче», ни на какие свидетельства не опираются вовсе. Особенно в этом преуспел Е. Ю. Гончаров, которому для его «открытия» (см.: Гончаров Е. Ю. Немного про акче: Как назывались монеты в Золотой Орде XV в. // Всероссийская нумизматическая конференция, 17-я. Тезисы докладов и сообщений. Москва-Пущино, 22–26 апреля 2013 г. М., 2013. С. 55–56) документы вовсе не нужны. Не нужны не только уже известные латинские, в которых объяснено, что аспры – это данги, но и давно известные ярлыки ханов, где в дангах определены ставки налогов (см. ниже, с. XXX). К удивительному для любого нумизмата откровению «раз у турок в Османском султанате монета называлась „акче“, значит и в Золотой Орде у татар тоже были „акче“» (нечто вроде: «раз у русских в Литовском княжестве монета называлась „гроши“, значит и в княжестве Московском тоже чеканили „гроши“, а вовсе не „денги“»), он добавил еще и откровение филологическое. Оказывается запись «Peccunia = Sím = Nagt vel acça» в татаро-персидско-латинском словаре XIV в. (Drimba V. Codex Comanicus. Bucureşti, 2000. P. 88) вовсе не объяснение того, что татарское «акча, acça», как и ныне, обозначает собирательное понятие «деньги» (лат. «pecunia», англ. «money»). Наоброт, латинское «pecunia» – должна быть «монета, coin», потому что у разных турок серебряная монета называлась «акче». Впрочем, у Е. Ю. Гончарова может быть весомое оправдание, если в его экземпляре «Codex Comanicus’ не хватает листа 46, где черным по белому написано: «Moneta = Sím = Nagt».

157

Пономарев А. Л. Первые ханы Крыма: хронология смуты 1420-х годов в счетах генуэзского казначейства Каффы // Золотоордынское обозрение. Казань, 2013. № 2. С. 158–190).

158

Как иначе строились взаимоотношения генуэзцев с местной властью там, где они чувствовали себя хозяевами и могли диктовать свои условия, см. например: Карпов С. П. Итальянские морские республики и Южное Причерноморье в XIII–XV вв.: проблемы торговли. М., 1990; Близнюк С. В. Цена королевских войн на Кипре в XIV–XV вв. // ВВ. 2000. Т. 59. С. 86–96; Она же. От праздника к войне // ВВ. 2009. Т 68. С. 91–107.

159

Basso E. Genova: un impero sul mare. Cagliari, 1994. P. 279; ASG. San Giorgio, Sala 34 (далее – SG, 34). Negoziazioni e trattati, 2728. Doc. 27.