Демография регионов Земли. События новейшей демографической истории. Михаил Клупт

ли можно определить «чистый» вклад каждого из рассмотренных факторов в динамику продолжительности жизни в странах ЦВЕ, драматичную и заметно отличающуюся от наблюдающейся в других регионах мира. Скорее, следует говорить о болезненном социальном синдроме, в котором одна беда влечет за собой другую. Чрезмерное огосударствление всей общественной жизни подрывало личную (в том числе предпринимательскую) активность. Это, с одной стороны, тормозило рост уровня жизни и снижало эффективность здравоохранительной системы, с другой – расширяло пространство бесцельного времяпрепровождения, заполнявшееся «алкогольным» досугом. Сформировавшаяся алкогольная субкультура институционализировалась, у нее появился собственный фольклор, поэты и певцы, группы влияния, экономически заинтересованные в ее поддержании. Эта субкультура уже не ограничивалась сферой досуга, постепенно прорастая в производственную сферу. Результатом стало огромное число преждевременных смертей, прежде всего мужчин трудоспособного возраста.

      При этом даже в рамках относительно однородного региона ЦВЕ можно говорить о более легкой и тяжелой формах данного социального синдрома. Более легкая форма оказалась характерной для западной (не только в географическом, но также политическом и культурном смыслах слова) части региона. Уровень жизни здесь был традиционно более высоким, предпринимательские навыки более развитыми, «тяжелое» пьянство не пустило столь глубоких корней. Данный субрегион, не в последнюю очередь в силу предстоящего вступления в Европейский Союз, оказался достаточно привлекательным для иностранных инвестиций. В этих условиях трансформационный кризис был не столь глубоким, а его демографические последствия не столь тяжелыми, как на востоке региона. Рыночные реформы в конечном счете сыграли роль эффективного социального лекарства, позволившего выйти из кризиса продолжительности жизни.

      На востоке региона стартовые экономические и политические позиции были куда менее выигрышными, значительная часть населения не смогла «вписаться» в новую жизнь. Человеческая цена трансформационного кризиса оказалась здесь гораздо более тяжелой. Рыночные реформы, на западе региона оказавшие положительное влияние на динамику продолжительности жизни, на востоке пока лишь усугубили и без того тяжелую демографическую ситуацию.

      3.2. Рождаемость переходного периода

      До начала рыночных реформ для стран ЦВЕ был характерен несколько более высокий по сравнению с их западными соседями уровень рождаемости. Так, в 1988 г. суммарный коэффициент рождаемости в странах ЦВЕ находился в диапазоне от 1,81 (Венгрия) до 2,31 (Румыния) и был выше среднего значения данного показателя (1,7) для 12 стран Северной и Западной Европы.[100]

      С переходом к рыночной экономике ситуация резко изменилась: во всех странах, где начались реформы, рождаемость резко снизилась (рис. 3.2). В 2001 г. страны ЦВЕ уже резко отставали от Северной и Западной Европы по уровню рождаемости.

100

Здесь и далее в этой главе – Австрия, Бельгия, Великобритания, Германия, Дания, Ирландия, Нидерланды, Норвегия, Франция, Финляндия, Швейцария и Швеция.