Тайна потерянной рукописи. Надежда Максимова

сестрица, в очередной раз щелкая телефоном.

      – Ну нет, – замотал головой Зайкин. – Наш-то был крестьянин. А этот вон, с французского переводит и предисловия императору посвящает.

      – Мало ли. В 1919 году все сделались крестьянами и пролетариями. Помнишь, у Пелевина: был фон Эрнан, стал Фанерный.

      – Вас что-нибудь еще интересует? – вопросила директриса, до сих пор терпеливо державшая перед нами раскрытую книгу.

      – А можно подержать? – сказал дядя Миша, протягивая к музейному сокровищу свои пролетарские грабки.

      – Нет, – не раздумывая отказала музейный руководитель и отдернула книгу от незаконных посягательств. Но, видимо, движение оказалось чрезмерно резким, потому что в этот момент из раскрытых страниц вдруг выпал листок. И мягко спланировав (мы все, как завороженные, проводили его взглядом), плавно опустился на дубовые плашки старинного пола.

      – Ой!

      – А вот этого в описи нет, – заявил дядя Миша, в два счета сгребая листок в свои лапы.

      – Отдайте! – пискнула директриса. – Это экспонат!

      – Раз в описи нет, значит, не экспонат.

      – Вы нарушаете закон!

      В ответ мы в едином порыве извлекли удостоверения и продемонстрировали их музейной даме в развернутом виде.

      После чего сопротивление было подавлено. И мы удалились, унося свой трофей.

      Глава 8.

      Загадки выпавшей странички

      Заполучив вожделенный листок, мы стремительно покинули пушкинскую усадьбу. Нас влекли вперед две страсти. Первой, разумеется, было желание разгадать тайну, хранившуюся уже почти два столетия. Второй – острая тяга к приему пищи, ибо, как уже говорилось выше, мы выехали из дома более восьми часов назад и изрядно проголодались.

      Итак, забежав по пути в продовольственный магазин и как следует проредив его продуктовые запасы, мы забрались в наш автомобильчик и объявили заседание «Клуба разгадывателей тайн» открытым.

      – Ну, с чего начнем? – полюбопытствовал я, когда соратники утолили первый голод и перестали быть социально опасными.

      – Почерк, – выдавил Зайкин, силясь проглотить последний кусок твердой копченой колбасы.

      – Что почерк?

      – Давайте сравним почерк в письме Смирнова и на этой записке.

      Дядя Миша тут же извлек из своего деревенского баула кожаную папку литературоведа-спецназовца и бережно явил миру письмо из прошлого. Мы все, на минуту перестав жевать, поизучали исписанные листы и дружно кивнули головами: почерк совпадал.

      – Значит, – освободившись от колбасы, начал развиваться Зайкин, – можно предположить, что Василий Анисимович Смирнов, житель села Кистенево, и, возможно, дальний родственник Сергея Смирнова, переводившего труды Вольтера на русский язык, стал хранителем тайны рода Пушкиных.

      В 1919 году, оказавшись в безвыходной ситуации, он решается доверить свои тайные знания бумаге. Разумеется, предварительно зашифровав текст.

      Листок вкладывается в книгу «История Петра Великого». Обычный человек читать тягомотный труд Вольтера не станет, следовательно, рано или поздно манускрипт