Охотник Рик. Екатерина Сереброва

ипостасью, зачастую не вполне хорошо, не во благо себе, увы. И тогда не то, чтобы кому-то другим, пусть даже родителям, понять, что же происходит, но и самому ребенку в этом не разобраться даже с годами. Так, вероятно, и вырастают израненные судьбой люди. Несломленные, но изрядно надорванные. Не имея понятия, за что и почему, как.

      ***

      Прошло несколько дней.

      Коренастый брюнет, с озлобленным взглядом, каким-то слишком уж безучастным для его возраста, юный Фредерик въехал на старом автомобиле в родной город.

      Вообще, ему все меньше и меньше хотелось вновь возвращаться сюда, в этот маленький, противный до чертиков городишко. Но он жалел мать, не переставал надеяться, что образумится и перестанет кутить отец, а будет помогать матери. К тому же, Фреду требовался отдых, а только в родных стенах он получал всего сполна, словно бы заряжался на лучшее, на дальнейшие действия. И, разумеется, мистер Лоулл (как он нарочно изменил свою фамилию) скрывал ото всех свой род деятельности, всячески оберегая от ненужной информации местных жителей и родных. Друзей, благо, у Фреда никогда здесь и не было.

      А в целом, ему повезло: он знал, почему стал тем, кем стал, ради чего он борется и живет. Но стоило цели исчезнуть, Фредерик не знал наверняка, но догадывался, что вместе с тем его сразу накроет волной. Безумия. Сожаления или жалости к себе. Горечи. Уныния. Всепоглощающего уныния и тоски. Все барьеры падут, Фред останется наедине со своим изломанным детством, страхами, загнанными далеко и подальше. И это страшно. Но Фредерик также не сомневался, что цель от него ускользает постоянно, а по избранному им долгому и нелегкому пути он уже принимал для себя дополнительные, побочные цели. Отныне он умеет защищать себя от самого себя, поэтому плакать больше не приходится. Но во многом только предстоит разобраться, безусловно. И дом – одно из немногих мест, где, в том числе, ему на ум приходили правильные, нужные мысли. Не только отдых, разумеется.

      Фредерик подъехал к пятиэтажке, где проживал. Обычной, серой, с хорошей автопарковкой и гаражами при дворе. Такой имелся и лично у Фреда. Забрав куртку, документы, да клубок вещиц – все, что он брал с собой в «приключения».

      Его мама несколько лет как была домохозяйкой, поэтому Фредерик знал, что она дома. Поднявшись на третий этаж, он позвонил в дверь родной квартиры. Мать открыла сразу, пропуская сына. Она сложила руки на груди, пока Фред, снова ничего не объясняя, молча прошел на кухню.

      Словом, это была обычная, среднестатистическая трехкомнатная квартира: гостиная, спальня родителей и спальня Фреда. Жили Лоуэнсы небогато, излишне никогда не шиковали. В прихожей был постелен маленький коврик, а в основном пол был покрыт простым линолеумом, обои на стенах во всех комнатах преимущественно имели бледно-зеленый окрас – ремонта давно не было, так как и Кристин, и Фрэнк перестали задумываться об этом, как только Фредерик начал кочевой образ жизни; они растеряли интерес к обустройству