Кассия. Татьяна Сенина (монахиня Кассия)

хочешь учиться здесь, Феофил? – улыбаясь, спросила императрица.

      – Здесь? Во дворце? – мальчик во все глаза смотрел на нее.

      – Ну, конечно.

      – Хочу!

      Тут дверь открылась, и в комнату вошел император, а за ним трое сыновей. Все радостно, хотя немного церемонно приветствовали друг друга. Император потрепал Феофила по голове:

      – Ну, здравствуй, крестник!

      Когда все, в том числе и приглашенные придворные уже прошли в столовую и сели за стол, императрица, переглянувшись с Феклой, сказала мужу:

      – Лев, пока тебя не было, мы говорили о Феофиле. Он очень способный ребенок и хочет учиться. Я подумала: хорошо бы, если бы он учился с нашими мальчиками. Как ты на это смотришь?

      – Прекрасная мысль! – император улыбнулся. – Феофил, ты хочешь учиться вместе с Константином и Василием?

      – Очень хочу, крестный!

      – Что ж, так тому и быть, – он улыбнулся. – Выпьем за молодое поколение!

      – Ура! – воскликнул Василий. – Мы будем учиться вместе!

      – Да, – сказал император. – Во сколько у вас завтра занятия? В полдень?

      – Ага, – кивнул Константин.

      – Хорошо. Значит, Феофил, тебе надо быть здесь в полдень, познакомишься с твоим учителем, сразу и учиться начнешь.

      – Государь! – Михаил встал, благодарно прижав руку к груди.

      – Без церемоний, Бога ради! – воскликнул Лев. – Ведь мы друзья!

      И тут Фекла, поймав завистливый взгляд логофета, исподтишка брошенный на Михаила, впервые подумала, что дружба с императором имеет не только хорошие стороны… Феофил не замечал ничего и даже почти никого вокруг – он восторженно смотрел на василевса. Учиться во дворце!.. Как ему повезло! Как здорово, что крестный стал императором!

      – Ты ешь, ешь, – шепнула ему мать. – Не надо так глазеть на государя, – она улыбнулась. – Еще успеешь наглядеться.

      Феофил почти машинально принялся за еду. Он уже считал часы до завтрашнего полудня.

      …Марфа приехала после осмотра своих поместий почти совершенно без сил. Ее утомила не столько поездка, сколько то, что она увидела. Фракия была опустошена: почти везде разорение, плач и вопли из-за убитых или уведенных в плен родственников. При виде чужого горя Марфа почти забыла о своем собственном. Она старалась, как могла, помочь и утешить, раздавала земледельцам деньги, пожертвовала довольно большую сумму на восстановление двух разграбленных храмов. Служивший в одном из них отец Нил поразил ее своим видом: бывший веселый и разговорчивый священник поседел и словно высох. Болгары изнасиловали и убили его жену, а сына и дочь, еще девушку, увели в плен, и теперь он подумывал о принятии пострига.

      – Вот весна придет – уйду в Вифинию, на Олимп. Там святой старец живет, Иоанникий, ты, может, слышала, госпожа?

      – Да, о нем много говорят…

      – Вот. Пойду, спрошу, что мне делать, куда податься… Детей-то теперь… увижу ли? Да и когда? Скорее всего, только на том свете…

      – Может, наши еще выкупят пленных?

      – Может… Но всех не