Кассия. Татьяна Сенина (монахиня Кассия)

как господин Константин!

      «Он и об этом знает! Так значит, нас подслушивали!..» На лице Иосифа отразилась усталость. Он поднял глаза на Грамматика.

      – А ты любишь издеваться над людьми, Иоанн. Но я, право же, несколько разочарован. От человека, слывущего за ученого, можно было бы ожидать речей поумнее, а не насмешек, достойных простолюдина!

      – Твоя правда! – Грамматик улыбнулся. – Но я, видишь ли, стараюсь «быть всем для всех» и приспосабливаюсь к собеседнику. Если же твое преподобие расположено к беседам философским, то изволь: я буду только рад, если ты окажешься более разумным, чем иные твои собратья. Ведь стоит завести с ними речь о богословии, как сразу слышишь одно: «В Никее всё решили, больше говорить не о чем!» Вот и приходится говорить не о небесных горах и морях, а о земных. Мне и самому, знаешь ли, так жаль бывает иногда!

      – А ты считаешь, что в Никее решили не всё?

      – Разве так считать нет никаких оснований?

      – По-моему, никаких. Законность иконопочитания там была вполне обоснована.

      Иоанн чуть приподнял бровь.

      – Каково же его главное обоснование, по-твоему? – спросил он.

      – Главное?.. – Иосиф на мгновение задумался. – Христос есть Бог и человек, равно как и святые суть друзья Божии и боги по благодати. И поскольку Христос воплотился истинно, а не призрачно, и стал совершенным человеком, то Он восприял все свойства человеческого естества, в том числе и описуемость. Ведь неописуемый человек это нелепость.

      – Ты чинно рассудил, как сказали бы древние, но давай продвинемся еще немного вперед. Итак, во Христе одновременно человеческая природа и божественная?

      – Да.

      – При этом Христос по божеству есть Слово Божие, одна из ипостасей Святой Троицы?

      – Конечно.

      – Но воспринявший и человеческую природу?

      – Да.

      – Никейский собор учил, что по человечеству Христос имеет характир. Ты с этим согласен?

      – Согласен.

      – Следовательно, во Христе наличествует человеческая природа и человеческий характир, то есть ипостасные особенности, которые можно изобразить, так же как тебя, меня и так далее?

      – Да.

      – Но тогда получается, что во Христе имеется человеческая ипостась. Ведь ипостась составляют именно природа и характир. Логично?

      – Хм… Логично.

      – Замечательно! Но в таком случае мы получаем во Христе две ипостаси – Бога-Слова и Человека Иисуса. И что это выходит?

      – Несторианство! – прошептал потрясенный Иосиф.

      Грамматик улыбнулся.

      – Вот видишь, господин Иосиф, к чему нас привело рассмотрение – причем, заметим, небольшое рассмотрение – того, к чему клонятся решения, принятые в Никее. Будешь ли ты по прежнему настаивать на том, что эти решения вполне удовлетворительны?

      – Я должен подумать, – ответил эконом, помолчав.

      Он знал, что в искусстве диалектики Иоанн был мастером, и это возбуждало в нем недоверие