Журнал «Юность» №07/2023. Литературно-художественный журнал

твенного педагогического института. В 2007 году в рамках фестиваля «Территория» избран королем поэтов. Был автором и ведущим программ о литературе на «Радио России» и радио «Культура»: «Записки неофита», «Своя колокольня», «Свободный вход», «Воскресная лапша». Вел авторскую программу «Тайные смыслы» на Общественном телевидении России.

      Ведет программу на радио «Культура» «Поэтический минимум». Автор колонок в изданиях «Газета. ру», «Стори», «Литературная газета», «Учительская газета».

МОЛОКО * * *

      Я вижу так много людей,

      чьи лица я помню,

      но чьи имена забыл,

      что лишний раз стараюсь их имена не трогать.

      – Вы хоть кого-нибудь бы запомнили. Ну чисто для прикола.

      – Ну вас же я помню, Маша.

      – Я Саша.

      Перебираю имена: одни теплые, другие шершавые, третьи – скользкие, обвились вокруг пальцев, вскрикнул, сразу же сбросил.)

      Лицо лучше имени. Имя – это то, что дали тебе другие.

      Лицо же ты носишь, и хотя тебе его тоже дали,

      сплели свои нити:

      нити на лицевой стороне ровные, красивые, никакие,

      а в изнанке одни узелки, спутанные хотелки, разноцветные швы —

      но оно хотя бы твое.

      Где я?

      Где та жизнь, которую мне обещали в детстве?

      Где та страна, где я собирался жить?

      Где тот отдел инженерный, где я собирался работать?

      (Я и расчеты, точные цифры – отдельное униженье,

      я даже документы и книги подписываю будущим годом.)

      Что это там из тьмы ползет-доползает ко мне? Где я?

      Что это за люди приходят ко мне,

      брезгливо трогают мое тело?

      Говорят: это уже все не то. Где я?

      Где эта Гдея? гигантский суперматерик наподобье Гондваны с Пангеей.

      (Где, где, где, где, где – если долго повторять это слово,

      оно становится похожим на художника Ге или какого-то гада.)

      …Однажды я был в Амстердаме, смотрел на любимого мною Ван Гога,

      «Вороны над пшеничным полем»:

      увидел в месиве застывших пастозных красок,

      в самой точке по-детски написанной птички,

      дырку от черенка кисти.

      Видимо, Ван Гог в бессилье и в подползавшем к нему безумье

      ударил им в еще не застывшую краску.

      Вот мы и есть эта дырка в уже затвердевшей краске:

      ущерб, причиненный картине,

      укол, причиненный картине,

      удар, нанесенный картине,

      делают ее как раз совершенно бесценной.

      Русский художник Николай Николаевич Ге (в этот момент входит в текст светящий ангел)

      так отвечал на нападки прессы, что, дескать, Христос на одной картине выглядит недостойно:

      «Не может человек, которого били всю ночь, походить на розу!»

      Даже если нас не пытали, мы не можем быть похожи на розу.

      Картина, в которой ты сходишь с ума, не должна быть похожа на розу.

      Наше лицо не может проснуться с утра без вылезших вдруг из изнанки спутанных снов.

      (В этот момент в мой подъезд входит светящийся ангел.)

      Возьми мое имя, потрогай его, покрути так и сяк,

      возьми меня за лицо, рассмотри все ущербы поближе:

      я и тот мальчик, собиравшийся быть инженером, живем с тобой на разных планетах:

      кто-то смеется тут по-английски, кто-то по-русски,

      я английского не понимаю, поэтому вообще не смеюсь.

      (В этот момент святящийся ангел уже на моем этаже.)

      Где ты? Я видел так много людей,

      что устал.

      Где ты? Сходятся материки и опять разбегаются,

      дырка в картине растет,

      а у лифта – толпа.

      То ли утро моих именин, то ли день моей смерти,

      все люди, которых я когда-то забыл, кого поименно не помню,

      с не разлепляемыми именами,

      набились сюда, с чем-то меня поздравляют,

      между собой говорят по-английски, французски, китайски, ивритски,

      со мною – по-русски,

      открывают бутылки,

      говорят, что я белоснежный.

      А потом я вдруг вижу тебя.

* * *

      Сколько хотелось дач – снять на четыре сезона, увидеть весну, лето и осень

      и немного зимы.

      Так и не снял – ничего не увидел.

      Где-то стоит мой чужой, хозяйский, на весну и на лето снятый плетеный стульчик;

      над ним наливаются