Культура. Литература. Фольклор. Александр Белоусов

указывает, что ему «лет 40 с небольшим», он «бывший „народный юморист и куплетист“, автор и поставщик на улицу целого ряда песен, куплетов и частушек», <…> прирабатывавший «тем, что заготовлял в большом количестве для <…> певцов рукописные листки с текстами песен, для продажи.

      Среди певцов он очень известен, как автор уличных песен»309. Вероятно, ему принадлежит и «Гибель „Буревестника“».

      Вот этот текст.

      В узком проходе Морского канала,

      Где тянется лентой изгиб,

      Место то злачное помнится гражданам,

      Где «Буревестник» погиб.

      В день злополучный отчалив от берега,

      Вышел в Кронштадт пароход,

      Тихо качаясь и выпрямив корпус,

      Стал прибавлять быстрый ход.

      Тьма непроглядная путь закрывала,

      Волны бежали вперед,

      Часть пассажиров давно уж дремали.

      Вдруг раздается гудок.

      Близко совсем огоньки замелькали,

      Ясен был красный фонарь,

      И «Буревестник» свернул быстро вправо,

      Ответный сигнал не видал.

      Объехать друг друга им было возможно,

      В командах видна конитель,

      И капитан «Буревестника» поздно

      Взял направленье на мель.

      Словно нависла гроза над водой,

      Мель преградила им путь,

      Тихо ударилось в стенку кормою,

      Стал «Буревестник» тонуть.

      Сцена кошмара творилась. На палубе

      Разум народ потерял:

      К шлюпкам бросались, кругом обвивались,

      Каждый спасенья искал.

      Люди метались в отчаянии диком,

      Женщин обхватывал страх,

      Вместе с детями бросалися в воду,

      Тотчас скрывались в волнах.

      Трус и подлец капитан парохода:

      Судно доверив судьбе,

      Часть пассажиров на тот свет отправил,

      Спасся один на трубе310.

      Основной особенностью песен, описывающих катастрофические происшествия, по мнению Астаховой, является стремление «точно передать все подробности катастрофы». Для доказательства в комментарии к песне она перепечатывает сообщение Госречпароходства о крушении «Буревестника». Сопоставление этого сообщения с песней должно было подтвердить достоверность отмеченных в ней подробностей. Еще одним их источником Астахова называет «рассказы», возникшие «на основании сообщений от очевидцев, спасшихся пассажиров» и циркулировавшие в городе. «Как и из газетных заметок, так и из таких рассказов, – пишет Астахова, – автор песни почерпнул ряд подробностей, как красный фонарь, блеснувший перед „Буревестником“311, растерянность команды, спасение капитана и т. п. На рассказах же основана и картина паники в 7‐й и 8‐й строфах»312. Однако необъясненным остается главное отступление песни от действительности: почему виновником катастрофы становится капитан парохода, которого вообще не было на «Буревестнике» в том злополучном рейсе?

      А.

309

Там же. Ед. хр. 2. Л. 132. О носителях ленинградских «уличных» песен 1920‐х годов (в том числе и о Николае Шувалове) см.: Лурье М. Л. Творцы, певцы и продавцы городских песен (по материалам невышедшего сборника А. М. Астаховой) // Живая старина. 2011. № 1. С. 2–6.

310

Песни уличных певцов. Ед. хр.1. Л. 185–186.

311

Эта подробность требует объяснения. Дело в том, что упомянутый в песне «красный фонарь», как и замелькавшие одновременно с ним «огоньки», являются навигационными огнями (красный фонарь обозначал левый борт судна). Они сигнализировали о том, что корабли находятся на опасном расстоянии друг от друга. Действительно, между «Гретой» и «Буревестником» было всего около ста метров (см.: Лацис А. Дело о гибели «Буревестника»: По материалам следствия // Ленинградская правда. 1926. № 215. 18 сентября. С. 4).

312

Песни уличных певцов. Ед. хр. 2. Л. 80.