Тень медработника. Злой медик. Сборник

ней, мне бы такое чувство юмора, любит с молодежью общаться, скучно ей со своим возрастом, хотя и не старая еще – 46. Она мне как старшая подруга стала. 3 недели назад мы с ней поехали на вызов – боли за грудиной, в анамнезе – инфаркт. Ночь, 8-й этаж. Еще с порога видно кровать с молодым, лет 30, парнем, худым, бритым, бледным. Сидит, облокотившись на колени. И тут старая сумка рвется, и по лестничному пролету скачут бутылки с физиком. Бегу их собирать – аж до 6-го этажа укатились. Краем уха слышу, что открывший, бугай 2 метра ростом и в ширину немногим меньше, начинает требовать морфина и побольше. Почти поднялся на 8-й, всего пара ступенек, а дальше – как кадры на старой пленке: врач, вскинувшая руку с зажатой в ней амбушке, и огромный нож в руке бугая. Я прыгаю через ступеньки и думаю – что делать?! Горячая кровь попадает в глаза, неестественно алый фонтан капель крови летит на меня и стены. Отталкиваю верзилу, он падает, сшибая головой табурет. Но мне все равно, наклоняюсь над своим доктором, пытаясь зажать огромную рану на шее что есть силы, но кровь почему-то так и хлещет, словно рывками. Ужас. Не могу двигаться, не понимаю, что делать, как? Пытаюсь наложить жгут через вторую ее руку. Только широко открытые, смотрящие в потолок карие глаза. Неужели все, ничего нельзя сделать?! Хватаю амбушку – куда там, разодрана ножом. Плевать, делаю изо рта в рот, руки на грудину. Боюсь давить сильно, боюсь, что ребра сломаю. Но нет, прошло минуты 2 – моргнула, закрыла глаза. Едва слышный стон. Беру ее на руки, бегу к машине, прыгая сразу на пролет. Водителю кричу, чтобы в краевую ехал. Не понимаю, почему меня не пускают в операционную – ведь я же помочь хочу! Сделать для нее хоть что-то! Уже потом, в реанимации врачи сжалились, пустили, хоть одним глазком глянуть.

      Ухожу. Сосудистые хирурги поработали на славу. Но состояние крайне тяжелое, гемодинамика нестабильная.

      Следующую неделю лежу дома на диване, смотрю телик. Несколько раз приходил в больницу, брался за ручку и не мог дверь открыть – вдруг войду сейчас в реанимацию и услышу, что ее уже нет. На 7-й день пересилил. Зашел. Врачи ничего не говорят, кивают на отгороженную ширмой кровать. На ватных ногах подхожу. Встречаюсь глазами, она – улыбается, трубки уже нет, в руках – ее же история болезни. Голос хриплый, говорить еще тяжело, но уже говорит. А я стою и улыбаюсь как идиот.

      Уже 3 недели прошло. Разбирали на скорой тот случай, правильность оказания помощи. Влетело за оставленного в бессознательном состоянии козла с ножом. Ну и за рот в рот. Но мне уже плевать».

      От себя еще добавлю, что и фельдшер, и врач живы-здоровы, работают. А родственник с ножом получил тяжелый ушиб мозга.

* * *

      Работаю в поликлинике.

      На прием приходит мама с сыном, явка повторная.

      С порога заявляет, что с поставленным мной диагнозом не согласна, лечение не помогает.

      Осматриваю ребенка: сыпь разрешилась, есть единичные новые элементы (укусы). Объясняю маме, как и в первую явку, что помимо лечения надо проводить дезинсекцию в квартире.

      На что получаю в ответ:

      – Это не укусы. Врачи тупые пошли. Ты даже диагноз