Обрученные огнем. Оксана Гепперт

сна, меня запоздало пригласили на чай!

      Все вдруг стало само собой разумеющимся.

      Попутно я получила шанс удовлетворить свое любопытство относительно планировки.

      Квартира семьи Ланса была угловой. На первом уровне находились прихожая, гостиная, кухня и санузел, на втором, куда можно было попасть по резной деревянной лестнице прямо из коридора, располагались спальни и кабинет. Из гостиной мы вышли на балкон, который занимал оба уровня и был превращен в оранжерею. Тут и там с потолка свисали невообразимые вьюнки, так и пестрящие яркими цветами. На полу стояли кадки с кактусами-фикусами и прочей флорой, в которой я, к стыду своему, совершенно не разбиралась.

      – Мама обожает экзотические растения, – пояснил Ланс, наверняка решивший ликвидировать мой позорный пробел в ботанике, ибо вполне удобоваримые предложения он то и дело пересыпал длинными латинскими названиями. – Вот эта лиана с крупными розовыми цветами, campsis grandiflora – из семейства бигнониевых, привезена отцом из Китая, а вот очень интересный экземпляр, листья, видишь, напоминают оленьи рога – это platycerium bifurcatum, эпифитный папоротник, его родина Австралия. Это растение с длинными зелеными листочками, chrysalidocarpus lutescens – c Мадагаскара. Сhrysalidocarpus довольно капризен в плане микроклимата, вообще-то, и в комнатных условиях, говорят, не цветет. Как видишь, этот зацвел. Мама его не иначе как заклинала…

      Интересно, кто же заклинал Ланса на запоминание всех этих монструозных латинских слов, поразивших даже мое дружественно настроенное к лингвистике воображение. Он произносил неудобоваримые названия с такой легкостью, словно рассуждал о тропических растениях каждый день, – без напряжения и снобизма. Похоже, Ланс действительно интересовался темой, ведь когда цель – только создать впечатление, глаза собеседника не блистают такой неподдельной увлеченностью предметом разговора. Я, наверное, не умру от скромности, но это был первый случай, когда сверстник играючи озадачил меня своими интеллектуальными способностями. Вспомнив унылые школьные будни, сходные по «окраске» с серым веществом разве что смеха ради, я тяжело вздохнула. Вот бы учиться с такими, как Ланс. Столько всего можно было бы узнать, и никто не стал бы дразнить меня ходячей энциклопедией…

      – Я утомил тебя латынью, – засмеялся мой догадливый собеседник.

      В этот момент приятный мужчина преклонных, как мне в мои шестнадцать неизбежно показалось, лет сорока пяти, заглянул в оранжерею и сообщил с лукавой ухмылкой:

      – Ланс, сынок, самое время для экскурсии на кухню, если хотите застать чай еще теплым.

      Акцент куда более заметен, чем у сына. Милое круглое лицо, светлые, вперемешку с седыми, пряди волос, прямой взгляд проницательных глаз, закрытых маленькими очками с прямоугольными стеклами, серый джемпер, из-под которого выглядывает белый накрахмаленный воротничок, – весь его образ показался мне знакомым, как если бы я раньше уже встречалась с этим человеком.

      Ланс охотно отвлекся от ботаники и произнес:

      – Диана, познакомься с моим отцом.

      – Элиас Кристенсен, –