Минская мистика. Влада Ольховская

-author>

      Иностранец пропал. Раде оставалось лишь признать это.

      Неладное она заподозрила еще позавчера, когда Канзабуро-сан впервые не вышел на связь, а она не смогла ему дозвониться. Раде это не понравилось, она тут же сообщила в отдел, но ей сказали, что беспокоиться не нужно. Первый раз, что ли? Турист приехал развлекаться, а не в четырех стенах сидеть, подумаешь, забыл про условность!

      Раде такой подход не понравился, но она прекрасно знала, что никто ее слушать не будет. Она пока еще не могла даже считаться полноправным толмачом – и месяца с начала практики не прошло! Да и потом, один пропущенный сеанс связи – это и правда не так уж страшно.

      На следующий день мысли о пропавшем иностранце не давали ей покоя. Рада с трудом дождалась назначенного времени – хотелось позвонить раньше, однако она боялась показаться назойливой. Она набрала номер ровно в оговоренную минуту и вместо длинных гудков услышала механическое сообщение о том, что телефон отключен.

      Было плохо, а стало хуже, вот только понимала это почему-то одна Рада. В отделе лишь посмеялись над тем, что «тихоня японец ушел в отрыв». Ей рекомендовали поверить в это, как верили все, и не париться. Однако Рада слишком хорошо помнила Канзабуро-сана – с его безупречными манерами, кротким взглядом и застенчивой улыбкой. Не похож он был на человека, который станет неделями терять время на каких-то вечеринках, позабыв обо всем на свете! Да и потом, он теннин. С каких это пор теннины любят вечеринки?

      Она сказала и об этом. На нее продолжили смотреть с насмешливым снисхождением. Вроде как – старательная малолетка, вчерашняя отличница уняться не может. Думает, что в этом мире все строго по правилам. Рада попыталась вечером поделиться своими тревогами с матерью, но та слишком устала за день после переговоров с делегацией двергов, ей было не до какого-то там одинокого туриста.

      Но уж на третий день Рада не выдержала. Снова нарвавшись на отключенный телефон, она не стала ни с кем советоваться. Она просто поехала в отдел, взяла дубликат ключа от квартиры Канзабуро-сана и направилась к нему.

      Турист снял трехкомнатную квартиру в одной из привокзальных башен – тех самых негласных ворот Минска. Они, высокие, ажурные, величественные, гордыми стражами встречали каждого, кто добирался до города по бесконечным металлическим лентам железной дороги. Перед ними терялось даже новое здание вокзала – легко превосходившее их размером. Потому что новичок – это просто стекляшка, красивая, яркая, но существовавшая недостаточно долго, чтобы обрести собственную историю. А вот башни-ворота видели слишком много, чтобы лишиться права представлять этот город перед чужаками.

      Квартиры в башнях были дорогие, но Канзабуро-сана это не смутило, ему хотелось остановиться именно там – и непременно на одном из верхних этажей. Теннин все-таки! Он не кичился своим богатством, вел себя так, будто даже стыдился этих денег, но ни в чем себе не отказывал. Тут Рада как раз удивлена не была: все йокай такие, особенно аристократы. Канзабуро-сан ей нравился, он вел себя с ней дружелюбно, словно не замечал, насколько она молода и еще не уверена в себе.

      Но он все равно не откровенничал с ней, сообщал ей ровно столько, сколько и полагалось знать толмачу. Отчитывался, что с ним все в порядке, ему никто не угрожает и он отлично проводит время. Теперь вот отчитываться перестал.

      Осмотрев его квартиру, Рада вынуждена была признать, что дурное предчувствие, которое она по совету коллег пыталась потушить, ее не обмануло. Нет, здесь не было следов вторжения или погрома, в комнатах царил все тот же идеальный порядок, который она видела, когда привела сюда Канзабуро-сана. Вот только жильца внутри больше не было, как не было и следов его присутствия. Кровать заправлена, вся посуда чистая, еды в холодильнике совсем мало – и кое-что уже испортилось. А главное, на тумбочке в прихожей лежат смартфон и паспорт гостя. То, без чего ему не полагалось выходить в город. Наверняка уже третий день лежат…

      Вот теперь Рада не сдерживалась. Она сразу же набрала номер главы отдела и вполне эмоционально объяснила, до какой беды довела негласная политика «да не переживай ты, все будет нормально с твоим японцем!» При этом на личные связи Рада не давила и свою собеседницу называла исключительно «Ирина Федоровна», а вовсе не «мама». Раде не хотелось сойти за малолетнюю истеричку, ей важно было, чтобы и остальные поняли, насколько серьезной стала ситуация.

      Ирина все-таки прислушалась к ней и приехала, да еще и не одна, а в компании Дмитрия Максимовича Усачева. А это не только друг семьи, но и начальник Минской Градстражи. На этом хорошие новости закончились.

      Усачев приехал один – без помощников, экспертов и дежурных. Да и одет он был не в форму, он прибыл в штатском, возможно, у него вообще сегодня выходной. Это намекало Раде, что он просто делал одолжение всей их семье, однако отступать она все равно не собиралась. Она еще раз пересказала Ирине и Усачеву все, что знала про Канзабуро-сана, от начала до конца.

      Они не были впечатлены – по крайней мере, не так, как она. Ирина задумалась о чем-то, Усачев выглядел откровенно скучающим.

      – До какого у него виза? – поинтересовался он.

      – До