Гости с той стороны. Гай Себеус

безмятежности. От взрослых только и жди неприятных напоминаний и всяческих одёргиваний. А эта ещё и задирает!

      – Не догонишь! Не догонишь!

      Бласт сделал вид, что ему совершенно не интересно её догонять. В это время к ней подошёл толстый увалень с цветами. Начал что-то говорить, и у девчонки растаяло лицо. Стало противно взрослым. Ах, так! Ну, он им устроит!

      Крадущейся походкой он обошёл вокруг. Примерился. И звериным броском… почти настиг её!

      Девчонка вывернулась непонятно как! Только цветы не удержала. Они рассыпались прямо под ноги, и нежные стебли сломались от его бешеного натиска. Яркий цветочный узор оказался раздавлен в уродливую кашу под его небрежной сандалией.

      Толстяк ахнул. Как же жалко ему было своих цветов! И как же он ненавидел того, кто ему так помешал!

      А девчонка неслась, как ветер!

      Бласт поднажал. По прямой не догнать. Тогда он начал хитрить, теснить её к деревьям. Здесь нужна не только быстрота, в которой он проигрывает этой длинноногой. Среди деревьев нужна ловкость.

      И он схватил её. Грубее, чем можно было. Но очень уж он разозлился!

      Ему хотелось зафиксировать свою победу. Он привык побеждать. А тут пришлось нелегко. Но она должна понять, что победитель он!

      Одного поцелуя для этого будет достаточно!

      Он приготовился к отпору, внутренне поджавшись. Но странная девчонка вцепилась в него, как будто ждала именно этого грубого поцелуя!

      Не стоять же здесь, пока не увидит кто-нибудь! Толстяк уже несётся, что-то крича. Зовёт куда-то.

      Бласт второпях предложил встретиться вечером, даже сам не запомнив, где и когда.

      7

      А она ждала.

      Ждала, сначала скрывшись в листве. Надеялась неторопливо выйти, когда он придёт и будет искать её.

      Но его всё не было. И она решила, что что-то перепутала. Время или место.

      Вышла на полянку, освещённую луной, чтобы быть виднее, если он потерял её. Но он не потерял. Он просто забыл о назначенном свидании.

      Так горько она не плакала ни до того, ни после. Нянька растерянно хлопотала вокруг, осознавая свою вину, что пропустила важный момент в жизни порученного её заботам дитяти.

      Но было уже ничего не поправить.

      Любовь вломилась в неё, изменив течение всей жизни…

      С тех пор прошло три года, пять месяцев и двенадцать дней…

      А у неё было ощущение, что она так и не уходила с той, освещённой белым лунным светом полянки. И никак не могла избавиться от ноющего чувства ожидания и надежды, что ещё не всё потеряно…

      Несколько раз после этого они встречались на городских праздниках, в домах общих родственников. Но он всегда был в кругу шумных подростков, демонстрирующих лихость и независимость.

      А Лия к тому времени приобрела странную робость и неуверенность. Стала бледной и молчаливой. Словно шмыгающие по углам тени впитали в себя её резвость.

      Её тянуло к нему. Она изучила привычки его семьи. Храмы, которые