Челюскинцы. Первые в Арктике. Арсений Замостьянов

обмороженный и говорит:

      – Спасибо тебе, что втравил меня в такое дело.

      – А что такое?

      Котляренко рассказывает огорченно, каким он пользовался уважением среди чукчей и как изменилось отношение к нему, едва только он заговорил о покупке живых оленей. Лучшие друзья перестали с ним разговаривать.

      Прежде всего не стали говорить с ним хозяева того стойбища, где он жил. Он стал ездить по соседям, но те тоже прервали с ним всякие отношения. Когда он вернулся к себе в стойбище, его встретили очень недружелюбно и даже, вопреки обычаю, не стали угощать его с дороги. Он понял, что ему надо уехать.

      Но ведь олени нужны были для пищи, стало быть нет никакой нужды настаивать на покупке их живьем! Я решил выехать в тундру для заготовки мяса. Успешное проведение заготовок приобрело уже политическое значение, так как кулаки и шаманы повели свою агитацию. Они говорили чукчам:

      – Какое нам дело до того, что русские потерпели крушение? Пусть гибнут или пусть спасаются сами своими силами. Нас это не интересует. Они не наши, по чужой земле ходят, по чужому морю плавают…

      Вредные настроения надо было рассеять во что бы то ни стало. От этого во многом зависел успех работы по спасению челюскинцев. Выехали – Кривдун, я и три комсомольца-чукчи: Емалькайт, Тукай и Рольтен. Емалькайт – студент, он учился в Николаевске-на-Амуре. Тукай – комсомолец из Уэллепа, активист. Сейчас он работает председателем райсоюза кооперации. Рольтен – с мыса Северного, тоже активный парень. Кроме того я взял с собой человека, хорошо известного чукчам, – охотника Теналя. Нет, пожалуй, чукчи, которого бы он не знал. Поговорил я с ним о слухах, ходивших среди чукчей. По его словам, идут разговоры о том, что русские отбирают оленей у чукчей. Я спрашиваю:

      – Ты веришь?

      Он говорит:

      – Нет.

      – Поедешь с нами разъяснять чукчам, что слухи эти сеют темные силы и шаманы?

      Теналь без колебаний согласился поехать. Он человек развитой и в духов и шаманов не верит.

      От Ванкарема мы проехали в глубь тундры на 150–200 километров. Два дня туда добирались. Едешь – то там, то здесь на расстоянии километров десяти разбросаны по четыре, по пять яранг. Тут же стада ходят. Мы собирали по два-три стойбища вместе и проводили собрания. Приходили человек тридцать мужчин; женщин, как всегда, ни одной. Собирались на улице при 40 градусах мороза. И ничего!

      С помощью комсомольцев и Теналя мы легко рассеяли все провокационные слухи, ходившие среди чукчей. Мы разъяснили им, для чего нам нужно мясо, что произошло с челюскинцами и какое значение имеет для самой Чукотки работа, которую проводили челюскинцы. После первого же собрания чукчи нам продали 29 оленей.

      Мы договорились платить за килограмм оленьего мяса рубль, за шкуру – от 6 до 10 рублей, в зависимости от ее качества. Оленя убивают, разделывают и везут в факторию. Там чукча получает деньги, на которые покупает нужные ему товары. Хозяин стойбища Какай на собрании так расчувствовался, что принес