Жрица Итфат + Тафти жрица. Вадим Зеланд

мой бант!», и начала петь, отплясывая когда-то модный танец:

      Как-то ночью по пустой дороге

      Грустный со свидания я шел опять.

      Верьте – не верьте, почему-то ноги

      Сами стали этот танец танцевать.

      Снова к милой привела дорожка,

      Снова оказался у ее дверей.

      Стукнул в окошко, подождал немножко.

      Слушай, дорогая, выходи скорей.

      Раз-два, туфли надень-ка,

      Как тебе не стыдно спать.

      Славная милая смешная енька

      Нас приглашает танцевать.[4]

      Гламроки сперва нестройно и невпопад, но затем все дружнее и веселее принялись повторять все за ней. Оказалось, что они способны воспроизводить даже мелодию песни. Для них это было нечто новое, но было видно, что пелка-танцевалка им ужасно нравится.

      Если кто-то видел, как танцуют летку-еньку, подпрыгивая вперед-назад и дрыгая смешно ногами, тот может представить, каким это было умопомрачительным зрелищем в исполнении гламроков. Наша дива знала, насколько старый добрый танец был опошлен современными гламурными дивами. Но она была не такой вульгарной, как ее «коллеги по цеху». Матильда ценила все настоящее, а потому пела и плясала так, как это делали в старое доброе время, которое она любила, как тот же твист.

      Гламроки быстро усвоили мелодию и слова, и уже дружно подпевали ей, с удовольствием прыгая и выкидывая ноги из-под своих балахонов. Их впервые охватило доселе незнакомое им чувство радости – чувство, которое они верно никогда еще не испытывали.

      Раз-два, туфли надень-ка,

      Как тебе не стыдно спать.

      Славная милая смешная енька

      Нас приглашает танцевать.

      Наконец, наплясавшись вволю, они все собрались вокруг Матильды, и будучи в полном восторге, принялись ее восхвалять на свой манер:

      – Мана-тида-енька! Мана-тида-енька! Нас приглашает танцевать!

      Так бы они кричали еще долго, но Матильда замахала на них руками:

      – Все, хватит! Я устала, мне надо отдохнуть.

      Гламроки, будто проникшись пониманием, подхватили ее на руки и понесли в сторону построек, не переставая восклицать:

      – Мана-тида! Мана-тида-енька! Ты наша мана!

      Они внесли ее в ближайший домик, бережно усадили на что-то вроде лежанки и удалились, почтительно пятясь назад. Лежанка была завалена сеном. Кроме того, там были еще стол и стул, а также нечто наподобие туалета. В остальном помещение было пустым и сугубо аскетичным. С круглыми высоко посаженными окнами на каждой стене и с одной дверью. Все из того же незнакомого гладкого материала, которым были отделаны все постройки. Несмотря на примитивность, жилище было достаточно технологичным, за исключением сена, невесть откуда взявшегося в этой пустыне.

      Матильда с облегчением вздохнула. Наконец, ее оставили в покое. Однако ненадолго. Вскоре дверь отворилась, и в дом вошел гламрок (не постучавшись конечно, какие уж там манеры), зато с подношением. Матильда только сейчас

4

Песня-танец «Летка-енька». Автора не знаю.