Шепот тьмы. Келли Эндрю

от этой новости. Опустошение? Раздражение? Страх? Джулиан Гузман, выпускник Годбоула, обладал удивительной способностью находить двери между мирами. Одно дуновение, и он улавливал любые разрывы в атмосфере, как кровная гончая. Однажды, на втором курсе, Колтон спросил Гузмана, чем пахнет поредевшее небо.

      – Серой, – ответил Гузман. – Серой. Это не роза, чувак. Эта хрень воняет. – По телевизору мрачная женщина со слишком большим количеством зубов смотрела прямо в камеру и объясняла, как Гузман истек кровью и умер на тротуаре, где его обнаружили.

      Колтон задумался, медленно ли истекают кровью. Ведь утопление требует большего времени.

      Он помнил, как проваливался под лед, как холод терзал его кожу. Анестезирующий ужас от того, что он проснулся на несколько дней позже, чем ожидал, под утро, которое было на несколько градусов теплее. Властную ауру маленькой девочки, всю в радуге.

      Родители почти не смотрели на него, как только он получил медицинское разрешение вернуться домой. Он знал, что они винят его. Маленький Колтон Прайс, вечно опаздывающий. Всегда попадал в переделки. А Лиам, обязательный старший брат, всегда был рядом, чтобы вытащить его.

      Ему не удалось вытащить Колтона из пруда.

      Сера и песок. Тени и лед. Утонувшие мальчики и фунт плоти. Один ужасный несчастный случай за другим. Наследие Годбоула строилось на костях.

      Колтон выключил телевизор. Было семь тридцать.

      Он проверил свой телефон и открыл сообщение от Хейса. Оно было кратким: «Ты видел новости сегодня утром?»

      «Да, – ответил он, – только что видел».

      Входящий ответ мгновенно пискнул: «Похоже, Гузман выбил мяч. Кто из нас на площадке?»

      Это была шутка, но она оставила его равнодушным.

      «Костопулос», – ответил он.

      Отложив телефон, Колтон оделся в одежду, которую погладил и разложил для себя накануне вечером. Он сел на край кровати и натянул носки, стараясь не думать о смерти. Тишина в его комнате была всеохватывающей. Тишина в доме грозила поглотить его целиком.

      Позже утром он пришел на семинар первокурсников в Уайтхолл и обнаружил, что Лейн уже там. Еще одна перемена. Еще одна неполадка в его распорядке. Он остановился в открытой двери, застигнутый врасплох ее присутствием. Она была одета во все черное, волосы – цвета водопада, и в течение нескольких секунд Колтон не мог понять, какие инструкции он должен был выполнить. Он должен был быть в классе за пятнадцать минут до прихода учеников. Он должен был держаться подальше от Лейн. Он не мог подчиниться одному указанию, не отказавшись от другого.

      Его убедил кофе. Латте стоял на краю стола, пар еще поднимался от его белого бумажного стаканчика. Он понял, что напиток – это предложение о перемирии. Колтон не хотел принимать его. Он не мог принять его. Но поджать хвост и спрятаться в другом месте до начала занятий было слишком трусливым поступком. По его мнению, в интересах обоих было, чтобы он вообще никак не реагировал.

      Он почувствовал пронизывающую боль под ребрами, как только переступил порог. Физическое напоминание.