Маркус и девочки. Клаус Хагерюп

в детстве прищемила его в дверях.

      – Да, я знаю, – кивнул Маркус и почувствовал, что по спине побежали мурашки.

      – Мама мне об этом рассказала, когда пришла устраиваться на работу. «Я не могу его сгибать, – сказала тогда она, – но тем не менее неплохо печатаю на машинке», – и показала мне палец.

      – Что?

      Монс звонко рассмеялся.

      – Нет, не в этом смысле! Она показала мне указательный палец, а я потрогал его и сразу все понял.

      – Что ты понял, папа? – спросил Маркус, внутренне торжествуя.

      – Я понял, что именно эта женщина станет твоей мамой.

      Монс вытянул руку в сторону Маркуса и осторожно вытащил несколько иголок из его волос.

      – Наперегонки! – крикнул Маркус. – Кто первым добежит до камня! На старт, внимание, марш!

      Он сорвался с места и услышал за спиной голос отца:

      – Давай! Но на этот раз я тебя, чемпион, обгоню!

      «А в некоторые дни осень ощущается не так уж и сильно», – подумал Маркус.

      Маркус так нервничал, что начал переминаться с ноги на ногу. Сегодня Сигмунд должен сказать Эллен Кристине, кто на самом деле написал сочинение. Он рассчитывал, что раз она уже знает, кто был русалкой, то она догадается, кто – молодой человек. И если Сигмунд прав, это растопит сердце Эллен Кристины и Маркусу достанутся ее прекрасные ушки. Может, даже и навечно. Но тут он засомневался. Он почувствовал, что хочет в туалет. Такое с ним часто случалось от волнения. А может быть, ей разонравилось сочинение и теперь она думает совсем о другом, а вовсе не о прекрасных русалочьих ушах? О хвосте, например. Наверно, не так уж это здорово, когда тебя сравнивают с существом, похожим на рыбу. А как насчет косяка чешуйчатых деток? Безусловно, Сигмунд прав. Никто не может родить косяк рыб, а если и родит, то это совсем не смешно, по крайней мере для матери. Может, она посчитала, что все это затеяно как тонкая насмешка. И что он будет делать, если она действительно в него влюбится? Поведет за собой? Поцелует ее? Искупает? Где и как? И о чем ему с ней говорить? Собственно говоря, он никогда не отличался великолепным умением говорить с девушками, в которых влюблялся. Как правило, ему вообще не удавалось ничего сказать, а если вдруг и удавалось, то голос становился каким-то странным и писклявым. Не очень-то похоже на Леонардо Ди Каприо… Скорее на Дональда Дака. А этот голос обычно не производил на девушек нужного впечатления. Он взглянул на Сигмунда.

      – Сегодня все решится, – сказал Маркус и заметил, что говорит уже почти как Дональд.

      Сигмунд смотрел в сторону школы. У него был какой-то отсутствующий взгляд.

      – Знаешь, – мягко проговорил он, – что я влюбился в твои уши?

      – Чего?!

      Сигмунд задумчиво посмотрел на друга.

      – Ты прав, Макакус, у нее определенно недурные ушки.

      Когда они пришли в школу, Эллен Кристины не было. Муна сказала, что у нее температура и она должна сидеть дома минимум три дня. Сперва Маркус испытал облегчение, но оно продолжалось недолго. Почему она заболела именно сейчас? Неужели сочинение было таким потрясающим,