Сидус. Вида своего защитник. Данияр Сугралинов

человеком. Чужие работали, общались, занимались своими делами, что вызывало недоумение: как это сочетается с моим похищением и насильственным удержанием в подвале или как тут называют ту каморку без окон и дверей?

      В итоге, когда голова уже шла кругом, а желудок выворачивало наизнанку от царящих здесь ароматов, с помощью которых общались рапторианцы, меня довели до кабинета, где, как я понял по клубящейся туманной табличке на двери, работал и принимал посетителей великий мастер преумножения Туканг Джуалан.

      Мажордом указал мне на дверь, которая приглашающе открылась, но все, что было за порогом, скрывала мерцающая завеса. Пройдя через нее, я оказался в огромном помещении размером с футбольное поле. Да и было ли это помещением? Надо мной нависло багрово-фиолетовое небо с тяжелыми медными облаками. Я помнил такое по Арене – небо, родное для каждого рапторианца, родившегося на Сарисуру. Пол был залит мутной вязкой жидкостью, она булькала и походила на ту, что я видел в Рапторианском квартале. Наверное, как мы, земляне, любим украшать свои владения фонтанами, рукотворными ручьями, прудиками и водопадами, так и рапторианцы везде используют эту жидкость. Для нас вода – это стихия, из которой возникла вся жизнь на Земле, для рапторианцев тем же символом была другая жидкость – ядовитая для человека. Не будь мой организм преобразован Разумом, я бы уже умер в корчах. Из этой токсичной трясины то там, то тут торчали грибовидные предметы интерьера.

      – Четыре по четыре кебаха твоему дню, хомо Картер Райли!

      Я сначала услышал и только потом увидел владельца этого необъятного кабинета. Несмотря на то, что он находился в собственном доме, мастер преумножения носил броню, которая делала его невидимым. За короткое мгновение до того, как я его услышал и он ко мне приблизился, переместившись на миниатюрной летающей платформе, его экипировка потемнела и налилась сочным оранжевым цветом. Видимо, у ящеров апельсиновый – цвет успеха и процветания, во всем доме преобладал именно он.

      Кивнув, я ответил на приветствие, причем используя нашу форму – не хотелось прогибаться перед ним:

      – И тебе доброго дня, рапторианец Туканг Джуалан, с кебахами или без.

      – Можно просто Туканг, без церемоний. – Приветливо (как он, судя по всему, полагал) оскалившись, рапторианец подошел ко мне, твердо пожал руку, похлопал по плечу и извиняющимся тоном произнес: – Приношу искренние извинения за инцидент, который с тобой произошел. Виновный уже наказан. Видишь ли, Картер, мои люди привыкли, что должники обычно по доброй воле ко мне не приходят, а потому с ними не церемонятся.

      – Должники? При чем здесь я?

      – Скоро до этого дойдем. Касаемо требования компенсировать твое время и неудобства – я согласен. Шесть монет, три за время и три за неудобства, будут вычтены из общей суммы твоей задолженности.

      Ни один мускул не дрогнул на моем лице, хотя мне очень хотелось