Черный пиар. Фридрих Незнанский

допустил промашку, дав волю чувствам, и пытался теперь сгладить впечатление. – Я просто не понимаю вас.

      – Я тоже… – согласился Гордеев.

      – Как вы это себе представляете? Девочка гуляет в леске, собирает там всякие ягодки, цветочки. Потом подходит к дядям, отмечающим праздник, конечно, интересно ей знать, что это за дяди! А на травке пистолет валяется… – Спирин пытался шутить, что получалось очень плохо.

      – Пистолет? Все-таки пистолет? – изумился Гордеев. – А вот по данным экспертизы это автомат был… Да, автомат Калашникова. Что-то вы путаетесь…

      – Да при чем здесь это?… Какая разница! Я это для примера… – Спирин снова разнервничался. Гордееву было жалко на него смотреть. – Хорошо, автомат… Это еще хлеще. Нелепица какая! Девочка берет автомат Калашникова и весь рожок – в себя?! Так просто, от нечего делать, интересно ей стало. Причем опытная была, знала, как с предохранителя снять, как стрелять, наверно, ногой на курок нажимала, а дуло к груди приставляла. Так, что ли?

      – Вот и я говорю – глупость, – невозмутимо подтвердил Гордеев.

      – А что же вы мне про какое-то самоубийство рассказываете? – спросил Спирин.

      – Да нет, это не я, – усмехнулся Гордеев. – Это у вас такая версия была… кажется…

      – Я вам еще раз повторяю, от этой версии мы отказались сразу! – воскликнул Спирин. – Ведь экспертиза…

      – Вот именно. Экспертиза… – перебил его Гордеев. – Как только экспертиза показала, что стреляли из «калашникова», версия о самоубийстве тут же отпала. – Адвокат уже был очень зол и сам не понимал, зачем говорит все это следователю.

      Спирин сощурил глаза и грозно посмотрел на Гордеева:

      – Что вы хотите сказать? Я что-то не понимаю. В юридической практике всегда так – новые данные приводят к сужению круга версий.

      Гордеев опомнился и сидел, молча уставившись в дело об убийстве.

      – Кажется, вы сейчас пытались меня обвинить… – настаивал Спирин.

      – Нет, я не пытался, – отнекивался Гордеев. – И никого я не хочу обвинить.

      – Так в чем же дело?

      – Я просто сообщил вам те факты, которые были известны мне, – как можно спокойнее объяснял Гордеев. – Я хотел как-то прояснить для себя это дело, разобраться. Вот и все. Может быть, я надеялся, что вы что-то проясните, поможете делу… А вы вдруг начали нервничать…

      – Я не нервничал! – вскричал Спирин.

      – Ну да, я так и понял, – улыбнулся Гордеев. – Но вы слишком близко к сердцу восприняли все сказанное мной. Не надо придавать моим словам так много значения. Это лишь мнение. Личное.

      – Еще бы, – Спирин опять уселся за стол. – Все вами сказанное только что несло какую-то обвинительную подоплеку.

      – Что вы! Я еще раз повторяю, я здесь для того, чтобы защищать, а не обвинять! Я надеялся на то, что вы мне поможете… – оправдывался Гордеев, который уже был не рад, что затеял этот разговор.

      – Ну, знаете, это уж слишком. Мое дело ловить преступников, а не помогать адвокатам защищать их…

      – Не защищать, разобраться… Впрочем, я и сам… Спасибо за предоставленны�