Кровь рода. Павел Вяч

как бы мне сейчас пригодился опыт моих предков по материнской линии! Может быть, я бы смог найти нужные слова.

      Но память дедов подсказывала, что когда девушка находится в таком состоянии, любые слова бесполезны.

      – Ну вон, так вон, – пробормотал я, вставая с дивана и вместо двери шагая к её столу. – Как скажете.

      Я собрал всю свою силу воли в кулак, зажмурился, скинул браслет, покрепче ухватился за стол руками и взглянул магине прямо в глаза.

      Без браслета пришлось худо.

      Сердце резануло ножом предательства, и стало так больно, так одиноко, так тошно и приторно стыдно, что захотелось отравиться.

      И я даже знал чем.

      Особый напиток «Восточная ночь». Требует высоких навыков алхимии, дорогостоящих специй и многонедельной настойки, но результат даёт стопроцентный.

      Одного бокала хватает, чтобы Одарённый любого ранга унёсся в мир грёз, где он самый сильный, или любимый, или богатый, да так оттуда и не вернулся.

      Приятный вкус, чудесный аромат – идеальная кампания для последних мгновений жизни.

      «Хотя какая это жизнь?» – я уловил полные горечи мысли магини.

      «Хочешь жизни? Лови!» – зло подумал я и раскрыл Ольге всю свою память последних лет.

      Как говорится, клин клином выбивают.

      Ощущение долга и надвигающейся катастрофы, висящее над головой, словно Дамоклов меч…

      Бескрайний ужас, накатывающий после видений – неуязвимые ящеры в силовых доспехах, сметающие всех на своём пути. Будь то солдат, полицейский или женщина с детьми…

      Крики наёмника, пытаемого в пустыне…

      Моральные терзания, от которых хочется залезть в петлю…

      Чувство обречённости при виде бесконечной Пустынной Волны – скольких бы ты ни убил, поток демонов не иссякает…

      Боль в обожжённом теле, нестерпимый жар и тошнотворно-сладкий запах горящего мяса…

      Смертельная моральная и физическая усталость и умирающие вокруг товарищи…

      Эмоции запертых в подвале детей…

      Статуя Дубровского, отлетающий от него Толстой и убийственный заряд, прожаривающий, кажется, всё тело от ногтей до мозгов…

      Ледяная ненависть северян…

      Подлость продажного судьи, издевательства надзирателя-садиста…

      Животная ярость одержимого перевёртыша…

      Несколько раз я чувствовал, как магиня хочет разорвать контакт, но я не давал ей вырваться, показывая самые «жизненные» моменты.

      Возможно, я поступал неправильно, вываливая всю эту тяжесть на хрупкие плечи девушки, но ничто так не помогает прийти в себя, как настоящая беда.

      Когда видишь умирающего человека, все твои величайшие волнения из-за незачёта на сессии или выговора на работе превращаются в сущую ерунду.

      Так же и с Ольгой.

      После увиденного, её мегагоре поблекло и превратилось из суперпроблемы просто в неприятную ситуацию.

      К тому же сейчас я знал, из-за чего был весь сыр-бор.

      – Серьёзно? – прохрипел я, с удивлением обнаруживая, что я держу магиню