Именем Земли (сборник). Сергей Лукьяненко

так, словно впервые их увидела. – За сокрытие свободных мест высаживают из поезда.

      – У нас есть билеты. На все четыре места, – зло, негодующе отозвалась со своей полки жена.

      – Не важно. Должны быть и пассажиры. У вас два взрослых и два детских места. Выпутывайтесь.

      – Дверь закрой! – крикнула жена. И повернулась к нему, молча, ожидающе. За окном уже не было дождевых струй. Кружилась какая-то скользкая белесая морось, пародия на снег, тот, настоящий, что уже трое суток догонял поезд.

      – Я сейчас, – глухо сказал он. Сгреб со столика билеты – свой и два детских.

      – Другого выхода нет? – с ноткой интереса спросила жена.

      Он не ответил. Шагнул в коридор, осмотрелся. Все купе были закрыты, проверка еще не дошла до вагона. Из-за соседней двери тихо доносилась музыка. Глюк, почему-то решил он. И оборвал себя: какой, к черту, Глюк, ты никогда не разбирался в классике… Надо спешить.

      Автоматчик в тамбуре выпустил его без вопросов, лишь мельком взглянул на билеты в руках. Маленькие оранжевые квадратики, пропуск в Теплый Край.

      За редкой цепью автоматчиков, перемешанных с местными охранниками, в чужой форме, с незнакомым оружием – стояли люди. Совсем немного – видимо, допуск к вокзалу тоже был ограничен.

      Он прошел вдоль поезда, невольно стараясь держаться ближе к автоматчикам. И увидел тех, кого искал: женщин с детьми. Стоявших обособленно, своей маленькой группой, еще более молчаливой и неподвижной, чем остальные.

      Женщина в длинном теплом пальто молча смотрела, как он подходит. На черном меховом воротнике куртки лежали снежинки. Рядом, чем-то неуловимо копируя ее, стояли двое мальчишек в серых куртках-пуховиках.

      – У меня два детских билета, – сказал он. – Два.

      Женщины вокруг задвигались, и он снова повторил, чуть пятясь к солдатам:

      – Два билета!

      – Что? – спросила женщина в пальто. Не «сколько», а именно «что» – деньги давно утратили цену.

      – Ничего, – ответил он, с удивлением отмечая восторг от собственного могущества. – Ничего не надо. Мои отстали… – Горло вдруг перехватило, и он замолчал. Потом добавил, тише: – Я их провезу.

      Женщина смотрела ему в лицо. Потом спросила, и он поразился вопросу: она еще имела смелость чего-то требовать!

      – Вы обещаете?

      – Да. – Он оглянулся на поезд. – Быстрее, там билетный контроль.

      – А, вот оно что… – с непонятным облегчением вздохнула женщина. И подтолкнула к нему мальчишек: – Идите.

      Странно, они даже не прощались. Заранее, наверное, договорились, что делать в такой невозможной ситуации. Быстро шли за ним, мимо солдат с поднятым оружием, мимо чужих вагонов. В тамбуре он показал автоматчику три билета. Тот кивнул, словно уже и не помнил, что мужчина вышел из поезда один.

      В купе было тепло. Или просто казалось, что тепло – после предзимней сырости вокзала. Дети стояли молча, и он заметил, что на плечах у них туго набитые зеленые рюкзачки.

      – У нас