Курятник. Антон Самсонов

ему кучу мальчиков, похожих на отца…

      А в детском доме № 13 в этот день произошел очередной взрыв. Социальным педагогом этого курятника являлась молодая девушка по имени Лиза Оладьина. Ее экстерьер, порой, здорово сбивал с толку неподготовленных людей. Девушка всегда ходила в обтягивающих брюках и мужских рубашках, у нее был очень грубый низкий голос, светлые волосы всегда были забраны в старушечий хвостик, безвольно болтавшийся сзади и указывавший направление, куда следует идти от этой девицы кавалерам. То есть мимо. Многие по незнанию принимали Лизу за мальчика. В среде воспитанников она получила жесткое прозвище «Муженщина». Нельзя сказать, что дети ее любили. Справедливости ради стоит отметить, что и она отвечала им тем же. Занимая свою должность, ничего общего с социализацией Лиза не делала. Ее использовали для различных электронных нужд, вроде работы над сайтом детского дома и регистрации учеников на портале и создание графических постеров. В силу достаточно сдержанного художественного дара все ее труды были выполнены в терпимом ключе, но, по своей сути, производили унылое впечатление, выдававшее почерк дизайнера-дилетанта, который еще не перебрался от стандартных программ к профессиональным.

      Взрыв, который устроила Лиза, в принципе, был ее законным требованием. Дело в том, что «Муженщина» помимо работы в детском доме училась в аспирантуре. Законодательство предполагало, что помимо стандартного отпуска длиной в полтора месяца у аспиранта должен быть оплачиваемый учебный отпуск длиной в месяц. То есть, по всем правилам, Лиза должна была отсутствовать на работе все лето. Когда Оладьина подняла данный вопрос прямо «в лоб» Суворовой, та сначала попыталась уладить ситуацию мирно:

      – Лиза, – мягко сказала она, внутренне нервничая, – ты же понимаешь, что лето самый тяжелый период и главное время, когда ты должна работать особенно интенсивно. Ведь у наших ребят не все три месяца будут поездки в лагерь и на море. А им требуется социализация.

      Накрученная своей недалекой мамашей, руководившей дворниками всего окрестного района, Лиза гнула свою линию, причем делала это крайне бесцеремонно и глупо:

      – Таисия Николаевна, я все это знаю. Как и то, что по закону вы обязаны подписать мне полный отпуск, и учебный, и обычный.

      – Лиза, ну послушай меня, – не унималась директор, которая медленно, но верно, закипала подобно скороварке, – давай ты возьмешь первые полтора месяца, а за остальное получишь компенсацию, ну неужели это так сложно? Неужели тебе не нужны деньги?

      – У меня есть свои личные планы на лето, – отрезала Лиза, – и я не хочу их менять. Я достаточно отработала на Вас за этот учебный год.

      Этот речевой оборот стоил впоследствии обеим множества нервных клеток. Подобные изречения без проблем заводили Суворову с пол-оборота и могли привести к разрушительным последствиям:

      – Погоди-ка, ты сказала на меня? Я тебе что – барин, на которого ты работаешь? Ты же работаешь на учреждение, я не его владелец. Работаешь для общего блага, а не ради моего мимолетного желания!