Небоскребы магов. Гай Юлий Орловский

только плащ с плеч красиво ниспадает на конскую спину до самой репицы хвоста, белоснежный, расшитый по краям золотой вязью, сапоги из тонко выделанной кожи, как и штаны, только на сапогах еще и металлические вставки якобы для крепости, но на самом деле опять же для бахвальства.

      Даже хвастливая шляпа на нем с разноцветными перьями, а рубашку на груди обнажил, все забываю спросить, почему перестал носить тот костюм, что я ему привез из запасов Рундельштотта.

      Он поймал мой взгляд, заулыбался во весь рот.

      – Ты чего такой хмурый?.. Посмотри, как все на свете радуется!..

      – Да так, – ответил я, – все думаю, не заболел ли ты…

      Он изумился.

      – С чего вдруг?

      – Что-то давно никому ничего не продавал, – напомнил я.

      Он беспечно отмахнулся.

      – Если что-то попадется, почему нет? Я люблю это дело.

      – Любишь? – спросил я с упреком. – Наслаждаешься!.. Только мне еще не продал тот зуб дракона…

      Он оживился.

      – Хошь продам? Дешево!

      – Нет уж, – отрезал я. – Мне ты не продашь.

      Он печально вздохнул.

      – Тебе нет, а жалко. Ты сам такой жук, что даже и не знаю. Потому я такой в тебя влюбленный, никак не пойму, что ты за ящерица.

      Дважды заночевали в небольших селах по дороге, а в третьем нам сказали шепотом, что дальше у переправы через речку видели разъезд принца Роммельса. То ли следят за уровнем воды, то ли собирают плату с тех, кто переправляется на эту сторону.

      Я подумал, сказал Фицрою:

      – Останься здесь, я проведу челночную дипломатию.

      – Чё-чё?

      – Туды-сюды, – пояснил я. – Быстренько заскочу к Роммельсу, я что, не говорил?.. И тут же обратно.

      Он охнул.

      – Зачем?

      – Да так просто, – объяснил я. – Обнимемся, как братаны, погогочем над королями, и вернусь обратно. Даже напиваться не буду.

      Он сказал саркастически:

      – Так я и поверил… Точно там либо земля провалится, либо гора вырастет… Ладно, но если задержишься, я коней пропью, а мешки и седла продам!

      – Договорились, – сказал я. – Себя только не пропей. Не поверишь ли, ты мне даже дороже коня… вон того, заднего.

      Фицрой оглянулся.

      – С поклажей?

      – Нет, – возразил я, – без поклажи. И даже без седла… Пожалуй, и уздечку бы я снял…

      Он сказал подчеркнуто зло:

      – Езжай! А то еще и подковы захочешь содрать.

      Дорога быстро вывела на берег реки, моста нет, как не видно лодок. Я привстал в стременах, ну да, так и есть, понятно даже по тому, что река вдруг разлилась так широко, даже отсюда видно брод…

      С этой стороны трое мужиков весело переговариваются, с того берега как раз в воду съехали две подводы, запряженные волами, на первой двое крестьян, на второй мужик и три молодые девки.

      Я пустил коня неторопливой рысью, эти трое роммельсовцев уставились на меня