Кот на плече. Александр Владимирович Марков

на противоположной стороне улицы.

      Я не знал, что Настя именно видит, но уж точно не фасады и не рекламу на них, вот и боялся вывести её из этого состояния. Вдруг её частица навсегда останется в виртуальной реальности? Поэтому не стал спрашивать, что она будет пить, а позвал жестом официанта, и когда тот подошел и готов уж был спросить у меня, что я хочу заказать, успел его опередить, прикоснувшись указательным пальцем к своим губам. Он всё понял и кивнул мне в ответ, молча протягивая меню. Официант был одет в серебряный полимерный костюм, а голову, за исключением губ и подбородка, закрывал шлем с зеркальными очками. Я не видел его лица, и когда ему будут через много лет вручать Нобелевскую премию, так и не узнаю, что он когда-то приносил мне напитки.

       В «Бетельгейзе» собиралась всякая продвинутая в области IT-технологий молодёжь, официантами здесь подрабатывали студенты из технологических колледжей, а они без всяких слов понимали причуды своих клиентов. Но кое-кто уже не любит это кафе и собирается в каких-то подвалах, стены которых исписаны граффити с Че Геварой и мифическим Дарой Климовым, который взломал сайты Пентагона и едва не устроил Третью мировую войну. Они сидят там на лавках за столами, сделанными из деревянных ящиков, в которых перевозят фрукты и овощи, пьют энергетики и мечтают о том, что когда-нибудь устроят новую компьютерную революцию.

      «Бетельгейзе» из-за своей известности давно уже перестало быть спокойным местом для встреч. Иногда здесь отирались мутные типы и, просиживая от начала работы заведения до его закрытия, прислушивались к разговорам посетителей. Не поймешь, то ли они из службы охраны какого-то банка, накануне вскрытого хакером, то ли это волонтёры из компьютерной фирмы, которая решила завербовать несколько новых перспективных сотрудников. Напоят тебя до полусмерти какими-нибудь стимуляторами, а наутро окажется, что ты продался Сколково или Силиконовой долине со всеми потрохами, и теперь до скончания века должен батрачить на чужого дядю. У тебя будет дом, машина, банковский счёт и никакой свободы. Впрочем, многие мечтали о такой судьбе. Для них за благо было после окончания университета устроиться системным администратором в какую-нибудь контору, бороться там с вирусами, которые затаскивали в свои компьютеры сотрудники, посещая в рабочее время всякие подозрительные сайты, и ограничивать им туда доступ.

      Настя пока что не хотела в рабство. В перспективе она намеревалась открыть собственную контору, работать в области биопротезирования, но именно работать и зарабатывать, а не получать бюджетные деньги и даже не пытаться окупить эти расходы своими разработками. В таких случаях, возле тебя всегда оказывается куча ненужных людей, вроде детишек высокопоставленных дяденек и тетенек, распределяющих эти бюджетные средства. Они думают не о деле, а о том, как бы урвать себе кусок счастья в виде дорогой недвижимости, машин, и привлекательных спутников противоположного пола с такой внешностью, будто их вырастил в инкубаторе.

      – Мои мозги нужны мне самой, – говорила она. – Может потом, когда из меня ничего не выйдет, я тоже буду мечтать продаться Сколково, но не сейчас.

      – Потом ты никому будешь не нужна.

      – Тебе тоже? – неожиданно серьезно, спросила Настя.

      – Мне ты будешь нужна всегда, – так же серьезно сказал я.

      – Я пошутила, – засмеялась Настя, но прежде она несколько секунд не моргая смотрелась в мои глаза.

      – А я – нет, – сказал я, но тоже рассмеялся.

      Она носила черную вязаную шапочку, которую натягивала почти до бровей. Еще в школе она перекрасила свои русые волосы в черный, но недавно сказала, что подумывает вернуть им первоначальный цвет. Пусть её опять считают глупой блондинкой. Гораздо удобнее, когда тебя недооценивают, чем когда тебя переоценивают. На вязаных перчатках с пальцев откидывались чехольчики, обнажая по две верхних фаланги, чтобы было удобнее нажимать компьютерную клавиатуру. Её ведь надо чувствовать кожей, будто прикасаешься к чему-то живому, а вязаные перчатки не дают таких ощущений, пусть даже они и снабжены сенсорами.

      – У меня был трудный день, – наконец сказала Настя, сняла зеркальные очки и положила их на стол возле себя.

      – Я заметил, – сказал я, намекая на её покрасневшие красные глаза.

      – Что это? – спросила она, уставившись на стакан с вязкой голубой жидкостью, над которой клубился туман.

      – «Кровь смурфов», – сказал я. Сам я заказал чашку кофе.

      – Ужас. У меня было несколько смурфов в детстве, и ты хочешь, чтобы я пила их кровь?

      – Она же ненастоящая, – предположил я.

      – А вдруг они и вправду у себя на кухне держат в клетках нескольких смурфов, а потом, берут и досуха выжимают, когда кто-то закажет их кровь?

      – Пойдем – проверим, и если они там томятся – освободим их. Нам это зачтется.

      – Лень. Я сегодня не способна уже на героические поступки.

      – Давай тогда что-нибудь другое тебе закажу.

      – Не надо, – сказала Настя, пригубив напиток.

       Я не стал её спрашивать – понравилось ей или нет. Как-то Настя призналась