Бусы из плодов шиповника. Владимир Максимов

увы, не оказалось. Но зато там обнаружилась, видимо, давно уже початая и лишь наполовину полная, застывшая сверху толстой пленкой сгущенка. Что для меня было даже предпочтительнее. Ибо я люблю кофе сладкий и с молоком, а еще лучше – со сливками.

      Размешав в своей кружке еще и две ложечки сгущенки, я стал с удовольствием маленькими глотками пить этот прекрасный, особенно с утреца, напиток, поглядывая, как и Саня, в окно, на Байкал и часть берега с причалом, вспоминая при этом наши со Светланой вчерашние безумства, которые бы я, как это ни странно (несмотря на все мои мысленные обещания), уже сегодня вечером, пожалуй, не прочь был бы и повторить.

      Вопреки своему обыкновению, Саня, всегда такой веселый и разговорчивый, сегодня был тих и почти печален. Чувствовалось, что он чем-то не на шутку озабочен. И на счастливого любовника, к моей радости, он совсем не походил. И хотя прерывать его молчание мне не хотелось, я все же не удержался и спросил:

      – А ты че такой кислый сегодня? Как у тебя дела с Галиной, кстати?

      Второй вопрос, естественно, интересовал меня больше первого, заданного Сане, так, для приличия.

      – Да никак, – ответил он апатично и по-прежнему глядя в окно. Что на него, с его итальянским темпераментом (он, кстати, и похож был на итальянца – черные, слегка вьющиеся волосы, точеный римский профиль), было совсем не похоже. – Айсберг какой-то, а не девушка, – продолжил он, повернувшись ко мне. Никакими коврижками ее в койку, похоже, не заманишь. Полный облом. А у тебя как со Светой, есть успехи? – после короткой паузы поинтересовался он.

      – Да так же, как у тебя, – ответил я, не желая вдаваться в подробности и еще больше расстраивать приятеля. Да и не привык я распространяться о своих амурных делах, даже с очень близкими людьми.

      – Да, пролетели мы с тобой, дружище, как фанера над Парижем, – невесело зафиксировал наши «успехи» Саня. Летом-то все как-то по-другому, гораздо проще было. Быстрее, непринужденнее. А лето кончается – и чувства, похоже, кончаются или стареют, что ли, в преддверии осени… Кстати, твоя-то сегодня утренним катером в Листвянку отбыла. Я видел из водолазки, как ее на причале Галина с Ольгой провожали…

      – Успокоенный, стараясь все же особо не выпячивать свою радость, просящуюся наружу, я поблагодарил Саню за кофе и отправился в лабораторный корпус – вотчину микробиологов Максимовых – мужа и жены, у которых в одной комнатке как раз и стоял нужный мне пламенный фотометр и которым они мне в определенные часы позволяли пользоваться.

      Поднимаясь от водолазки по тропинке вверх к небольшому бревенчатому и весьма замысловатому в плане архитектуры домику, мне хотелось неизвестно отчего (вернее, известно, отчего) не просто быстро идти, а бежать вприпрыжку, напевая при этом какую-нибудь веселую песенку!..

      К вечеру, по прошествии, действительно, нелегкого, но плодотворного трудового дня, прыти у меня, конечно, поубавилось. И скакать козленочком, как это было утром, уже не хотелось.

      Не спешно, чуть устало, бредя по лесной дороге к себе на стационар, до которого от лаборатории