Чудак из пятого «Б». Повести и рассказы. Владимир Железников

согласилась Полина Харитоньевна. – Может быть, пообедаешь?

      – Нет, – твердо ответил я, – я буду сочинять речь… и развивать силу воли. Волевой человек может добиться чего угодно.

      Я склонился к столу, потому что почувствовал, что меня опять осенило.

      В это время хлопнула входная дверь. Пришла мама. Я выскочил ей навстречу.

      – Мама! – закричал я. – У меня хорошая новость!

      – Тише, тише, не кричи так, – попросила она.

      – Меня назначили вожатым в первый класс, – с ходу перешел я на шепот.

      Мама скептически поджала губы. До чего же все-таки взрослые скучный народ! Я думал, она закачается или хотя бы улыбнется. Ну ничего, когда она узнает, какие я задумал дела, поверит в меня.

      – Только не называй меня больше Бокой, – предупредил я и удалился в свою комнату.

      Речь была написана, и теперь, нежно разглаживая эту драгоценную бумагу, я учил ее наизусть.

      – «Дорогие ребята! Пионерская организация, известная своими славными делами, прислала меня к вам, нашим младшим товарищам…»

      Я перестал читать, подкрался к двери и приложил ухо к замочной скважине, чтобы послушать, что обо мне говорят мама и Полина Харитоньевна.

      – Неужели исправится? – долетел до меня голос мамы. – Неужели возьмется за ум?

      – А что вы думаете, – ответила Полина Харитоньевна. – Обещал развивать силу воли.

      – Боже мой! – вздохнула мама. – Чего он только не обещал развивать: и силу воли, и память, и внимательность, и не лгать, и не драться, и, наконец, помогать мне!

      Я решил напомнить о себе и прокричал в замочную скважину:

      – «Чтобы я закалил вас и подготовил нам достойную смену…» – На слове «смена» у меня сорвался голос, и получилось не очень красиво.

      Тем не менее я прильнул глазом к скважине: Полина Харитоньевна и мама были передо мной как на ладони. Представьте, они с аппетитом обедали, пока я страдал на благо общества. Я с возмущением открыл дверь.

      – А, Бока, – сказала мама. – Может быть, все же пообедаешь?

      – Опять «Бока»! – возмутился я. – Это, наконец, надоело.

      Но за стол я сел. От этой речи я здорово проголодался. После обеда я вновь вернулся к своей работе. Пробежал речь глазами и остался доволен. Вот только нет в ней упоминания о мужестве. Вставил в нескольких местах слово «мужество».

      – Борька! – крикнул кто-то за окном. – Збандуто!

      Я узнал Сашкин голос.

      «А-а-а, притащился! – подумал я. – Ну покричи, покричи. Только теперь мне не до тебя. Я занят серьезным делом, это тебе не этюды для флейты».

      – «Дорогие ребята! Пионерская организация, известная своим мужеством, прислала меня к вам, нашим младшим товарищам, мужественным, мужественным…» – продолжал я повторять одно слово, как испорченный проигрыватель, явно выжидая, позовет меня Сашка еще или нет.

      Нет, не зовет. Неужели ушел? Предатель! Бросает друга в трудную минуту! Чтобы убедиться, что Сашка действительно предатель, я подошел к окну – мы живем на первом этаже – и открыл его.

      Сашка