Брянский капкан. Александр Михайловский

Согласно принятому Ставкой решению, только закончив комплектование мехкорпуса ОСНАЗ, промышленность сможет переходить к производству техники для следующего соединения.

      В любом случае основные события этого лета начнутся очень скоро, и приведут либо к перелому хребта фашистской Германии, либо к нашему поражению и еще одному году тяжелейшей войны. В тот раз, именно 12-го мая, началось злосчастное Харьковское наступление – плохо подготовленное, скверно организованное и скоординированное. В результате его провала немецкое командование сумело окружить Изюм-Барвенковский выступ вместе с наступающими частями. Полностью были уничтожены 6-я, 9-я, 57-я армии, и армейская группа генерала Бобкина. Южный и Юго-Западный фронт оказались ослабленными, в результате чего немецкое командование смогло упредить развертывание советских резервов и разгромить эти фронты.

      Орловско-Брянская операция ни в коем случае не должна повторить тот печальный сценарий. Потому-то столько внимания уделяется действиям нашей разведки, а также сохранению тайны и дезинформации противника. Все же мы можем, когда захотим. И возьмемся за дело всерьез, а не тяп-ляп. Но я верю, что все будет хорошо. Наше дело правое, а значит, победа будет за нами!

      20 апреля 1942 года, Утро. Москва, Кремль, кабинет Верховного Главнокомандующего Иосиф Виссарионович Сталина.

      Бывший и. о верховного правителя России, бывший Главнокомандующий ВСЮР генерал-лейтенант Деникин Антон Иванович

      Когда господин Верещагин сказал, что Сталин обязательно пойдет мне на встречу, я даже не ожидал, что эти слова когда-нибудь исполнятся так буквально…

      Его секретарь открыл передо мной массивные двери самого известного кремлевского кабинета – и я увидел того самого «дядюшку Джо», который для одних был идолом и иконой, а другие считали его исчадием ада. Точно так же раскололась и русская эмиграция. Одни наши соотечественники по призыву советского вождя вернулись в Россию, чтобы воевать с общим врагом, другие же пошли служить к Гитлеру в СС и вспомогательные части (как, например, последователи генерала Краснова). Я же придерживался средней позиции, не считая Сталина ни ангелом ни чертом, а лишь умелым и одаренным политиком, который делал свое дело так, как понимал и считал нужным.

      Если бы у меня была возможность, то я бы всеми силами постарался уклониться от этой встречи, и из оккупированной немцами Франции поехал бы не в Советскую Россию, а, например, в Соединенные Штаты. Но визит лейтенанта Федорцова спутал мне все карты. Я увидел в нем посланца моей израненной Родины, которая зовет меня выбрать, с кем я в этой смертельной схватке с врагом, грозящим моей Родине полным уничтожением. Кроме того, мне тогда очень не хотелось угодить в немецкий концлагерь. А зрелище гестаповского офицера, упакованного в простыни и напоминающего египетскую мумию, вывело меня из равновесия своим сюрреализмом. Наверное, и нас с Ксенией и Мариной также могли вот так похитить