ТрансформRACIO. Кирилл Балашов

имого фронта

      Из пустоты стреляю в пустоту

К. Балашов

      Предисловие – первая и последняя вещь.

      Просодия разворачивается в марше.

      Время тревожно. Голос его – зловещ:

      встреча ветров и свастик. Дальше —

      мор перемирий? С голосом – все ясней:

      в зелье осеннем упругие логаэды —

      за иктами такты – прут из таких корней,

      что неминуемы – как победа.

      Труп отопления требует топора.

      С юга грачи в клювах приносят мясо.

      Пули капели – по капле перо пора

      точить и музу поить из вазы.

      Осолонил: огранки кристальна соль.

      Как подросток сна, вплыл зазеркальным карпом.

      Ратник Третьего Рима, у Тибра свою буссоль

      наводишь на цель и выдыхаешь: «Залпом!»

      Парашютист-пришелец и Илия-пророк,

      к битве рапсодов с Танатосом будьте готовы!

      Нас по окопам долго копили впрок

      суесвистом радужным суесловы.

      Неполногласия варево – забирай!

      Абажур да будет один на всех

      светить отныне! Лишение прав на рай —

      жизнь. Лишение прав на грех —

      смерть. Хрип и кашель выдадут задарма,

      отражения двух столиц, и бухло, и нож.

      Расквартирует перья в тылу зима:

      в инистом поле по горло в неё войдешь.

      Воин еще не наступившего царства,

      купина словозвука всюду неопалима!

      Поэзия – это то, что случится завтра

      с нами: освобождение Иерусалима!

Сергей Калашников

      _{ТРАНСФОРМ}RACIO

      ШТИЛЬ

      Как между двумя небесами

      Темнеет корабль в дали.

      Со спущенными парусами,

      Один без людей, без земли.

      И нет ни намёка на ветер,

      И некому парус поднять,

      Но кажется, словно бессмертен

      И силится ветер поймать.

      Он помнит шальную команду,

      Весёлые крики и гам,

      Как воду морскую в баланду,

      Шутя, добавлял капитан,

      Как била о борт и бурлила

      Неистово тёмная зыбь.

      Она же его и сгубила.

      Ему не хотелось забыть

      Те мрачные долгие годы

      Тоски и несущий смерть штиль,

      Он молча мечтал о свободе,

      Но трюмы заполнила гниль.

      И тянет все ниже и ниже,

      Скорей захлебнуться б волной.

      Корабль, что проклят при жизни,

      И в смерти, увы, не святой.

      Секунды считая часами,

      Застыла ленивая зыбь.

      Кого ему меж небесами

      Найти и дорогу спросить?

      «Осыпалось звездами небо…»

      Осыпалось звездами небо,

      Фонарь над дорогой скрипит.

      Укрыта серебряным пледом

      Земля успокоилась, спит.

      Морозит лицо, выдыхаю

      Сквозь пальцы озябшие пар,

      На веки роса оседает,

      На скулы – невидимый жар.

      Никто тишину не тревожит,

      Дрожит нерешительный свет.

      Здесь я, одинокий прохожий,

      Да мой нерешительный след.

      Вдруг вскинется и разорвется

      Хрустящая ткань тишины,

      Как лед по весне встрепенется,

      Вдали замелькают огни.

      Залают, завоют собаки

      Сквозь бабий неистовый плач,

      Едва разглядишь в полумраке

      Фигур человеческих скач.

      И ночь, как зарей, полоснуло,

      Как волею высшей руки

      Во тьму непроглядно-густую

      Вонзаются хищно клыки!

      Мне жаль, но я просто прохожий

      И скован морозом ночным,

      А мысли, как иглы, под кожей:

      Там что-то похоже на жизнь!

      Там что-то похоже на счастье,

      Борьбу не на страх, а на смерть!

      Но нет мне в той жизни участья,

      И лишь остается смотреть,

      Как радость и горе воюют,

      Как пламя взрывает зенит!

      Там красками люди рисуют,

      Там