Дни в Бирме. Глотнуть воздуха. Джордж Оруэлл

Вам ведь не наскучит посмотреть несколько минут?

      Элизабет не знала, что сказать. Ей почему-то казалось неправильным и даже небезопасным углубляться в эту толпу туземцев, пахнувших не лучшим образом. Тем не менее она решила довериться Флори, который, вероятно, знал, что делал, и позволила ему отвести себя к стульям. Бирманцы на циновках уступали им дорогу, глазея ей вслед и тараторя; ее голени касались теплых, обернутых муслином тел, и едкий запах пота щекотал ей ноздри. К ней подался Ю По Кьин, поклонившись, насколько ему позволяла комплекция, и сказал, гнусавя:

      – Будьте добры приседать, мадам! Для меня высокая честь ознакомиться с вами. Добрый вечер. Доброе утро, мистер Флори, сэр! Совершенно нежданная радость. Знай мы, что вы собирайся почтить нас своей компанией, мы бы обеспечили виски и другие европейские освежения. Ха-ха!

      Он рассмеялся, и его зубы, красные от бетеля, сверкнули, словно фольга, в свете ламп. Весь его внушительный вид подействовал на Элизабет устрашающе, и она невольно отстранилась от него. Между тем ей кивал стройный юноша в лиловой лонджи, протягивая поднос с двумя бокалами желтого щербета со льдом. Ю По Кьин резко хлопнул в ладоши:

      – Эй, хаун галай! – обратился он к мальчику рядом с собой.

      Он сказал ему что-то по-бирмански, и мальчик протиснулся к сцене.

      – Он говорит им, – сказал Флори, – выводить их лучшую танцовщицу в нашу честь. Смотрите, вон она.

      В свете ламп показалась девушка, которая до этого сидела за сценой и курила сигару. Она была совсем юной, узкоплечей и безгрудой, в голубой сатиновой лонджи до самых пят. Полы ее инджи поднимались на поясе маленькими фижмами, по старинной бирманской моде, напоминая лепестки перевернутого цветка. Девушка вальяжно метнула сигару одному из музыкантов в оркестре, а затем вытянула стройную руку и покрутила ей, как бы разминая мышцы.

      Оркестр вдруг пронзительно взвыл. Элизабет заметила духовые наподобие волынок и странный инструмент из бамбуковых дощечек, по которым стучали молоточком, а в самом центре был барабанщик в окружении двенадцати высоких барабанов всевозможных размеров. Он стремительно шлепал по ним основаниями ладоней. Девушка тем временем начала свой танец, а точнее, стала ритмично кивать, застывая в разных позах и выворачивая локти, словно деревянная кукла на шарнирах. При виде того, как она вращает шеей и локтями, возникало ощущение, что смотришь на балаганную марионетку, однако ее движения поражали изяществом. Руки танцовщицы с сомкнутыми пальцами извивались, словно змеи, а пальцы она отгибала настолько, что они едва не касались предплечий. Постепенно движения ее ускорялись. Она принялась скакать из стороны в сторону, приседая в причудливых реверансах и взлетая с удивительной легкостью, несмотря на длинную лонджи, сковывавшую движения. Затем она полуприсела, подавшись вперед, и стала танцевать в такой гротескной позе, вытягивая извивающиеся руки и кивая головой в такт барабанам. Музыкальный ритм нарастал с пугающей скоростью. Девушка распрямилась и закружилась, как юла, а фижмы ее инджи разлетались, точно лепестки снежинки.