Евгений Примаков. Человек, который спас разведку. Леонид Млечин

и беседы проводил через переводчиков.

      Когда Федорчуку что-то донесли о недовольстве разведчиков, председатель КГБ пренебрежительно бросил:

      – Хрена ли они там в разведке выпендриваются. Я вот каждому пограничнику дам переводчика, так они еще лучше будут работать, чем ваши профессионалы.

      Появление Примакова стало для обитателей Ясенево полной неожиданностью. Сначала насторожились. Но страха не было: учитывали его научный опыт, занятия внешней политикой – так что надеялись, что академик все-таки не вовсе чужой для них человек.

      – Когда он сюда пришел, отношение к нему было сдержанно-выжидательное, хотя и доброжелательное, – вспоминает Татьяна Самолис, которая была пресс-секретарем директора Службы внешней разведки. – Хотя нет, сначала – просто сдержанно-отчужденное. И слово «академик» произносилось с сомнением, пробовалось на вкус, что оно значит. А потом… Здесь все очень быстро происходит, в разведке работают умные люди. Они знают цену информации и умеют ее получать. Информация о Примакове добывалась очень быстро.

      Во-первых, внутри самой разведки были люди, которые его знали – кто-то в молодые годы, еще по институту – вместе учились, кто-то знал его всю жизнь – еще со времени работы в арабских странах, кто-то сталкивался потом, когда он работал в академических институтах и проводил симпозиумы, конференции, ситуационные анализы, в которых разведчики принимали участие… Кто-то знал Примакова по загранкомандировкам: когда Примаков приезжал в какую-то страну, резидентура ему помогала – давала машину, переводчика. И через короткое время разведчики пришли к выводу, что им повезло: в это революционное время он не даст их затоптать. А опасность такая была. КГБ делили, и разведку республики хотели растащить.

      Примаков знал ответ на главный вопрос: а нужна ли вообще разведка?

      Сейчас этот вопрос звучит как-то наивно. Но в то время горячие головы говорили – нас любит весь мир, зачем нам разведка? Надо ее сейчас же прикрыть. Да и денег на это нет, бедноватая страна… Потом, лет через пять-семь, встанем на ноги – мы же думали, что быстро экономически окрепнем, – и тогда откроем разведку.

      Примаков хорошо понимал, что разведку нельзя, как дверь, то открывать, то закрывать. Она или есть, или ее нет. Если она когда-нибудь понадобится – хотя бы через двадцать лет, – она должна существовать сегодня. Вот это он точно знал: он сделает все, чтобы разведка существовала. И за это, когда Примаков уходил, люди его благодарили.

      А как отнеслись тогда к неожиданному назначению Примакова президенты – тогда их еще было двое: Горбачев и Ельцин?

      – Горбачев сразу согласился, – сказал Бакатин. – А Ельцин долго не хотел Примакова. Ельцина пришлось убеждать.

      Бакатин на мгновение замолчал, показывая, что разговор с президентом России был непростым. В тот момент Вадим Викторович был куда более влиятельным политиком, чем Примаков. Бакатин был на виду, страна следила за каждым его шагом, газеты цитировали