Греческая мифология, сформировавшая наше сознание. Ричард Бакстон

практики: первого заклания животного в качестве приношения богам. Прометей разделил тушу на две части: одна выглядела малопривлекательно, поскольку была прикрыта желудком (под которым скрывалось мясо), вторая смотрелась аппетитно, так как на поверхности лежал блестящий жир (однако под ним – лишь несъедобные кости). Обдуманный выбор Зевсом варианта, казавшегося предпочтительным, но таковым не являвшегося, озадачивает: возможно, дело в том, что Зевс именно так хотел продемонстрировать двуличность Прометея – показав ее последствия в действии. Как ни крути, выбор этот положил начало обычаю, сохранившемуся с тех пор: во время жертвоприношений людям достается самая вкусная часть, боги же довольствуются лишь ароматным дымом, поднимающимся к небу.

      Рассерженный этим обманом Зевс лишил людей огня, вернув их к первобытному состоянию. Прометей в ответ придумал новую уловку и вновь мастерски сыграл на разнице между тем, что видится снаружи, и тем, что находится внутри: он украл огонь и пронес его к людям в стебле фенхеля. Дважды обманутый Зевс наказал и Прометея, и человечество. К людям он отправил первую женщину, созданную из земли Гефестом и наделенную благодаря другим богам Олимпа различными привлекательными качествами, соблазнительную внешне и коварную внутри. (К счастью, не все греческие мифы демонстрируют столь вопиющий сексизм.) Таким образом Зевс отомстил Прометею – око за око, – искусно парировав собственной версией игры на видимом и скрытом. Что касается наказания самого Прометея, то убить его Зевс не мог (тот был бессмертным), однако придумал кое-что получше. Он оставил его в диких краях прикованным кандалами к скале. Каждый день орел прилетал к узнику и выклевывал его печень. За ночь печень отрастала вновь, готовая к очередному страшному пиршеству. Орел – священный символ Зевса, и получалось, что через посредника Зевс будто бы сам терзал и пожирал своего врага. Пытка могла прекратиться только по воле самого Зевса. Так и случилось, когда в отдаленном будущем сын Зевса Геракл застрелил орла: жажду мести верховного бога перевесило его желание дать сыну возможность прославиться.

      Гесиод видоизменил изложенную в «Теогонии» историю в другой своей знаменитой поэме, «Труды и дни». Согласно последней, несущую разрушения женщину по имени Пандора, которую послал к смертным Зевс, вопреки настоятельному предупреждению Прометея, неосмотрительно принял его глупый брат Эпиметей («думающий задним умом»). Как известно, у Пандоры был большой сосуд, который она откупорила, выпустив содержимое – горести и болезни, разлетевшиеся по всему миру. Примечательная деталь: Надежда (олицетворение эмоции, вызванной ожиданием лучшего) осталась в сосуде, когда Пандора вновь закупорила его. Сей факт навевает неоднозначные мысли: значит ли это, что надежда всегда остается с людьми? Или это, напротив, означает ее недосягаемость?[9] Как бы мы ни разрешили эту

9

См. Buxton, Imaginary, 212–213.