Мы невозможны. Анна Озёрская

sis>

      22.06.11.

      Не оскверните этот кусочек моей души своими грязными мыслями!

      Лена Тихонова

      Мне совсем немного лет, но разных историй в моей жизни было немало. Одна из них – история о моём друге, Семёне Столярове, нашей дружбе и моей первой любви.

      Когда-то мы с Сёмой были детьми, гуляли вместе, играли, веселились. Да, мне было всё это необходимо после смерти отца, я долго не могла смириться, и мне нужен был кто-то, кто хоть немного отвлечёт меня от душевной утраты.

      Когда я повстречала его, то вначале не придала этому особого значения. Ведь у меня появился новый хороший друг! Но для Семёна тогда наша дружба хоть что-то значила. Он, если не любил, то хоть немного был ко мне привязан. Но я воспринимала всё как игру. Он был нужен мне, с Семёном было хорошо, мы вместе играли.

      И только когда я повзрослела, я стала понимать, что кроме дружбы есть что-то ещё – то, что безудержно тянуло меня к нему, то, что заставляло сердце болезненно сжиматься при виде этого красивого мальчика. И Сёмка, наверное, так и не понял, что я его люблю! Эх, юный мой возраст, тараканы в моей глупой головушке!..

      Помню, как-то раз, когда мы катались на качелях у Семёна перед домом, он задал мне очень странный и в то же время интересный вопрос. Тогда я не знала, что он долго не решался его задать, но в один день, всё-же, осмелился:

      – Лен, а вот скажи… Ты влюблена в кого-нибудь?

      Тогда мне показалось, что он просто решил надо мной посмеяться.

      – Понимаешь, в вашей деревне кроме меня и Владуши Комлева пацанов нормальных уже не осталось, они все поразъехались. – Задумчиво произнёс Семён и посмотрел на меня, – Ленок, должна же ты кого-то любить!

      Мне тогда захотелось встать перед ним и закричать на всю нашу улочку, названную в честь Ленина, что я люблю его, Семёна Столярова! Но элементарная гордость помешала мне! Как похититель заткнула рот и рывком усадила на качели. Я дико злилась на себя, была готова рвать на себе волосы и плевать, что столько лет я угробила на уход за ними. Внешне я была спокойна, Семён же думал, что я, скорее всего, над его вопросом задумалась.

      – Знаешь, Сём… Ты задал мне очень интересный и в то же время сложный вопрос. Сейчас я не могу дать тебе конкретного ответа, дашь мне время подумать?

      – До завтра? – улыбаясь, он поднял брови.

      – Нет… Лучше… Эмм… – замялась я, – Лучше-е-е… В день твоего отъезда, вот!

      Мой приятель был приятно удивлён.

      – Вот как? Значит, буду ждать!

      На том и договорились. Но в тот день я так и не смогла прийти! Элементарная гордость помешала мне. Не занятость дома, а именно гордость, чтоб ей было неладно!

      ***

      И так прошло несколько лет. Мы немного повзрослели. Сёмка уже не стоял у ворот моего дома и не звал меня гулять, а я не бегала к нему, как дурочка. Мне теперь тринадцать лет, и ему тоже. У нас дни рождения в один месяц, и я старше Семёна на десять дней. Помню, как я хвасталась этим перед ним, но теперь он стал выше меня, отрастил волосы до плеч, стал статным накаченным парнем. Он стал таким надменно прекрасным, что даже теперь я не могу отвести от него глаз. Но, к сожалению, всё, что я могу теперь увидеть – это его лицо в окне машины. Да, когда Сёма проезжает мимо моего дома, он просит своего отца посигналить мне, а сам поворачивается в мою сторону и машет мне рукой на прощание. А мама, глядя на всю эту картину, лишь негодует по поводу того, что сынок богатеньких родителей вскружил мне голову.

      Да, ни у кого в мире больше нет таких глубоких серых глаз, как у него. Но если бы вы только знали, как мне этого мало! Я хочу, чтобы Семён подошёл ко мне, улыбнулся как прежде и сказал, что только я его лучшая подруга и только я ему нужна. Но я не хочу навязываться ему, это, как минимум, некрасиво. Да и потом, он, как говорила моя мама и все наши соседи, избалованный сынок богатых родителей, просто потому, что у него есть всё, что захочет. Все говорили наперебой, что он самовлюблённый ублюдок, тунеядец, «рожа протокольная», как и его родители, удачно набившие карманы в бандитские девяностые. Да, есть доля правды в этих словах, но у Сёмы не всё потеряно! Никто не знает, какой он на самом деле хороший друг! Никто не знает, и знать не хочет, легче поверить слухам! А вот я не верю, но всё равно немного не по себе… А вдруг у Семёна в городе есть друзья лучше меня, девушка, в конце концов? Вдруг ему просто неинтересно со мной общаться, но он не показывает этого из вежливости? Но, увы, моё сердце устроено так, что оно не выпускает того, кого однажды впустило. Пройди хоть сто, хоть тысяча лет, я всё равно буду помнить именно Сёму.

      Наше детство было лучшим: мы были самыми близкими и лучшими друзьями, всегда и везде были вместе. И я фактически оставила свои сердце и душу там, в далёком детстве, с Семёном, а сама тихо ушла домой.

      Он многого обо мне не знает: не знает, как я закрываю лицо руками, когда их машина уезжает, как он снится мне ночью, как я ищу его в толпе прохожих и огорчаюсь, как не могу пошевелиться, когда он случайно коснётся моей руки. Всё это я буду беречь в своей памяти! И Семён никогда не увидит эту тетрадь, но всё равно