ПереКРЕСТок одиночества – 4. Дем Михайлов

сами, но вряд ли на это было получено одобрение из Замка. Скорей всего, вы пошли наперекор их воле. Но сделать они ничего не могут: тут ведь не тюрьма, и уйти вправе каждый.

      – Хм… это откуда же такой вывод? Печка тебе моя шепнула? Или чайник просвистел?

      – Нет, – рассмеялся я. – Все стало ясно, как только мы заговорили в первый раз. Не успели познакомиться, а вы тут же в категоричной форме заявили, что отправляетесь в составе экспедиции. Видимо, недавно был какой-то неприятный разговор? – я глянул в стоящее под столом мусорное ведерко, где виднелся одинокий окурок и кучка еще влажной вроде как заварки.

      – Был разговорчик неприятный, – подтвердил Викентий. – Даже два, если считать короткую перепалку с Миленой.

      – Работаете с ней?

      – Ученица моя. И учитель. Во всем здешнем ей я помогаю разобраться. А во всем новомодном и электронном – она мне. Вот только я с трудом науку новую схватываю. Видать, мозги от возраста совсем уж закостенели, раз в компьютерах ваших разобраться не получается.

      – А зачем? – удивился я и широким жестом обвел все вокруг. – Тут нужна прикладная механика. Без нее Бункер умрет. А без компьютеров – нет. Вполне себе будет жить. Но мы говорили о другом.

      – Я отправляюсь с вами! – отрезал старик.

      Я с сожалением развел руками:

      – Нет. Не отправляетесь.

      – И этот туда же! Да в Бункере и без меня хватает тех, кто способен трубу залатать и шестерню подтолкнуть!

      – А есть умельцы, что в движках вездеходных лучше вашего разбираются?

      – К-хм… – кашлянув, старик разлил желтоватый здешний «чай» по стаканам и придвинулся чуть ближе. – Ты пойми, Охотник… засиделся я тут. Тридцать с лишним лет безропотно тяну лямку. Сколько лет жизни мне еще осталось?

      Я пожал плечами:

      – Может, год. Может, еще лет двадцать. Кто знает? Но если отправитесь со мной, то назад, скорей всего, не вернетесь.

      Заглянув мне в глаза, Викентий недоуменно моргнул:

      – А ведь ты на самом деле так считаешь, Охотник.

      – Считаю, – кивнул я. – Шансы на возвращение невелики. Я еще не видел карту с расположением других убежищ, но…

      – Карту принесут, – обнадежил меня старый механик и пододвинул стакан. – Ты отведай чайку-то. Есть в нем сладость, но она не от сахара. Его тут нет ни крупицы. А вот снежный мох, если его правильно собрать и подсушить, собственную сладость дает. Годы на это ушли, но своего я добился и чай теперь пью здешний.

      Подув на напиток, я сделал небольшой глоток и удивленно хмыкнул:

      – Сладковатый… не сладкий, а едва сладковатый. Но пить приятно.

      – Вот видишь!

      – А почему в Холле такой чаек не пьют? – поинтересовался я, и Викентий досадливо поморщился:

      – А то ты сам не знаешь? Политика Замка только-только меняться начала – и лишь благодаря тебе. Расшевелил ты это сонное царство. Так касательно меня и экспедиции…

      – Викентий… если вам не безразлична судьба живущих здесь людей, – медленно произнес я, – то вы останетесь в гаражном