Страсть гордой княжны. Шахразада

успеть к самому началу торжища. Известно, что камней много, их хватит всем, однако самые лучшие из них, достойные того, чтобы украсить собой одеяние императора или руку богача, бывают лишь в первый день торгов. Ибо лишь в первый день на знаменитом Каменном Базаре продают купцам не ворованные камни, а те, с какими готова расстаться казна владыки.

      – Понятно, добрый мой отец. Но почему ты раньше не мог объяснить мне это?

      – Не хотел гневить судьбу, мальчик. Лишь сейчас стало ясно, что мы обогнали караваны и будем первыми. Теперь можно говорить об этом, не боясь предательства.

      «О да, не бояться хитрости лазутчиков Мехмета или банды ибн Фираса…» – услышал Масуд продолжение слов отца.

      Мудрости юноши уже хватало на то, чтобы не переспрашивать, пытаясь уточнить те слова, которые мелькали в разуме собеседника, но не произносились вслух. А потому Масуд просто склонил голову в поклоне – ведь он и в самом деле был согласен с тем, что с судьбой шутить нельзя.

      Отец был неразговорчив, и это удивляло юношу, ибо дома Рахим разливался цветистыми речами. «Должно быть, наговорившись дома всласть, мой мудрый отец предпочитает молчать в долгой дороге… Или, Аллах великий, ведь так тоже может быть, не желая гневить судьбу и выбалтывать лазутчикам тайные планы, отец столь усердно молчит в путешествии, что с удовольствием потом дома дарит себе возможность выбалтывать все. Даже сердечные тайны своих приятелей-купцов. Счастье, что Бесиме обычно в беседах этих участия не принимает».

      Да, даже беседуя сам с собой, Масуд не называл свою мать матушкой, вспоминая ее лишь по имени, как соседку-приживалку, что вынуждена жить одним домом с людьми совершенно посторонними. Раньше частенько случалось, что Рахим в пылу ссоры кричал, чтобы отправлялась Бесиме в свою провинцию, подальше на восход, и не портила причитаниями и скандалами жизнь ему, уважаемому купцу, и его прекрасному сыну, веселому и послушному Масуду. Однако в последние годы ссоры поутихли, а отец все чаще говорил, что на самом берегу прекрасного теплого моря, в трех днях пути от столицы далекой страны Ал-Лат, стоит заброшенное поместье, управляет им старик Джифа… И если ему, Масуду, когда-нибудь доведется оказаться там, в прекрасной, как сон, и далекой, как мечта, стране, то найдется, где преклонить усталую голову.

      Масуд лишь кивал и пожимал плечами – трудно восемнадцатилетнему юноше думать о том, что может произойти, а может и не произойти когда-нибудь в будущем. Юность любит день сегодняшний, иногда вспоминает день вчерашний, но почти никогда не думает о дне завтрашнем.

      Отрадными для Масуда в этом первом странствии стали долгие беседы с предводителем каравана, почтенным Максудом – почти тезкой юного странника. Именно он, а не отец, научил его премудростям странствий и поделился сотней маленьких хитростей, которые должен знать всякий купец, решившийся идти с караваном или примкнуть к нему для того, чтобы сделать