Корона из земли и огня. Азука Лионера

возвещает он с легкой запинкой.

      – Время для чего? – спрашивает Давина.

      – Чтобы мы ушли.

      Я не могу сдержаться и сильнее сжимаю Давину в своих объятиях. Она цепенеет в моих руках и, когда выдыхает, перед ее лицом возникает ледяное облако.

      Мое сердце неистовство бьется, пока я лихорадочно ищу решение. Я не хочу ее отпускать, потому что знаю, что тогда произойдет. Одна мысль об этом снова заставляет ревность во мне вспыхнуть. Только знание, что я могу навредить нам обоим, если сейчас протараню лицо Эсмонда кулаком, заставляет меня колебаться.

      Король протягивает Давине руку в приглашающем жесте. Музыканты перестают играть, а в зале становится так тихо, что можно услышать, как пищит мышь.

      Все во мне кричит, чтобы не отпускать ее. Она держится за меня.

      Когда Давина меня отпускает, мне хочется притянуть ее обратно, но я знаю, что у меня нет на это права. Боль, распространяющаяся в моей груди, когда она принимает приглашение Эсмонда, лишает меня воздуха. Эсмонд отдергивает руку и, вздрагивая, сует ее подмышку, после чего кивком головы велит Давине следовать за ним.

      Она оборачивается ко мне, ее движения замедленны.

      – Спасибо за танец, ритари.

      Я заставляю себя склонить голову.

      – К вашим услугам в любое время, моя королева.

      Она опускает взгляд и отворачивается. Там, где она только что стояла, остается ледяной цветок.

      Сопровождаемая поздравлениями от гостей и советами, королевская чета удаляется в свои покои, пока я, окаменев, остаюсь стоять посреди зала.

      Я делаю вид, что не замечаю обеспокоенные взгляды Греты, Вальдура и других жителей Бразании. Но я их чувствую; они невыносимо жгут мою кожу, пока я стараюсь удержать контроль.

      Как только за Давиной закрывается дверь, а музыканты продолжают играть на новый радостный лад, я разворачиваюсь и бросаюсь к столам. Хватаю два наполненных вином кувшина и кубок.

      – Бери столько кувшинов, сколько сможешь унести, – велю я Фульку, оказавшемуся возле меня.

      Его полный сомнения взгляд мечется от кувшинов с вином к моему лицу и обратно.

      – Я не думаю, что это хорошая идея. Разве мы не должны караулить у ее двери и…

      – О, нет! – рычу я. – Это могут сделать другие солдаты, но уж точно не я.

      – Но мы ее ритари. Не должны ли мы?..

      Я подхожу к нему так близко, что ему приходится отстраниться, и злобно смотрю на него.

      – Никакой титул или обязательства не заставят меня провести ночь у проклятой двери в спальню Эсмонда.

      Я не хочу слушать, что происходит за ней… Я не хочу представлять, как к Давине прикасается другой, видит ее чудесное тело и, возможно, извлекает из нее те же звуки, что я слышал недавно.

      Я трясу головой, чтобы прогнать навязчивые образы, но у меня ничего не получается.

      – Делай, что я сказал и неси кувшины в нашу комнату.

      Без дальнейших разговоров