Ясный новый мир. Александр Михайловский

Бергмана и прославленные несостоявшейся тут гражданской войной маузеры, огнеметы, минометы. Солдаты убивали друг друга острыми траншейными кинжалами, кистенями, кастетами и дубинками, утыканными гвоздями.

      Иногда одной из сторон удавалось заманить врага в засаду, и тогда мерно стрекочущие пулеметы словно косой укладывали людей, одетых в хаки или фельдграу. Чаще всего такое удавалось германцам, наносящим войскам Антанты страшные потери. Но иногда в этой кровавой кутерьме счастье улыбалось англичанам, а порой и французам. Труп падал на труп, резервы обеих сторон таяли, сгорая в этой страшной мясорубке. Уже было понятно, что первой не выдержит этого ужаса и сдастся все же Антанта, понесшая потери в два-три раза большие, чем ее противник.

      Маршал Фош в конце концов поддался на требование Черчилля и бросил под Амьен все что мог, включая находившуюся в резерве 2-ю армию, а также части 5-й, 6-й и 10-й армий, оборонявших парижское направление. И теперь эти силы таяли в бесплодных атаках и контратаках. При этом предел стойкости германских гренадер еще не был достигнут, чего нельзя было сказать о наступательном порыве их противников, изнуренных и обескураженных зачастую необъяснимыми успехами немецкой армии.

      И вот, за час до рассвета, переброшенная к Парижу германская артиллерийская группировка специального назначения (аналог артиллерийских полков РВГК), обложившись терриконами снарядов, открыла ураганный огонь по французским позициям, мешая с землей окопы, пулеметные гнезда и тела французских солдат и офицеров.

      Эта артиллерийская канонада означала, что группа армий «Фон Белов» начала последнее наступление на Париж – то самое, про которое их любимый кайзер сказал: «Победа или смерть».

      Ширина прорыва была вчетверо уже, чем при операции по прорыву на Амьен, и поэтому плотность артиллерийского огня получилась совершенно запредельная. Триста орудий на километр фронта, причем почти половина из них – пятнадцатисантиметрового калибра. При этом фронт на этом направлении двигался чуть меньше двух месяцев назад, а это значило, что ничего, кроме деревоземляных оборонительных сооружений, французы возвести просто не успели.

      Всего два часа на позициях 6-й французской армии бушевал шквал огня и металла. Потом все стихло, и в атаку, как и под Амьеном, пошли штурмовые группы. Если бы они наткнулись на сопротивление, то взлетела бы черная ракета, штурмовики оттянулись назад и артподготовку повторили бы по тому же месту. Но во французских окопах оставались лишь контуженные, раненые и сошедшие с ума от страшного огня артиллерии. Сопротивление было эпизодическим. Штурмовым группам удалось взять первую траншею, где их и догнала пехота 1-й германской армии, наступавшей прямо на Париж. Еще один рывок – и немногочисленные уцелевшие французские солдаты и офицеры стали выпрыгивать из своих окопов и улепетывать в тыл от озверевших бошей, которые не боятся ни Бога, ни черта.

      Уже к полудню все три основных линии обороны были