А впереди была вся жизнь. Владимир Николаевич Лукашук

Читать онлайн.
Название А впереди была вся жизнь
Автор произведения Владимир Николаевич Лукашук
Жанр
Серия
Издательство
Год выпуска 2022
isbn



Скачать книгу

ата выходной, пуговицы в ряд! – начинает рота нестройно. Как-никак, не все были настолько активными пионерами в школах-лагерях, чтобы вот так, с размаху, приступать к урокам хорового пения, да ещё а-капелла.

      – Громче, сука-а! Не слышу! – вновь орёт рослый смуглый Каримов, который дрючит нас уже два часа. – Громче, уроды!..

      – Ярче со-о-лнечного дня золотом горят! – рявкаем мы со злобой. Я глотаю горячий воздух и проклинаю эту маршировку, ублюдка-ефрейтора, огромный плац и весь узбекский край, в который меня заслала добрая родина-мать отрабатывать непонятный долг. И какой долбо…б сочинил эту радостную песенку, когда топаешь, обливаясь по̀том? Лично у меня от неё оптимизма не прибавляется, хоть убейся.

      – Часовые на посту, в городе весна, – истошно исторгает сотня глоток. – Проводи нас до ворот, товарищ старшина, товарищ старшина…

      – Отставить, – командует ефрейтор. – На месте раз-два!

      – Плоха паёте, – продолжает предводитель нашего замороченного воинства. – Плоха ходыте. Я же говорил, что нога нада подымать сорок сантиметров от земли. Поднять всем нога!

      Мы тянем носки вперёд, замирая в позе цапли, ищущей в трясине лягух. Проходит минута, вторая, четвёртая… Попробуй так постоять! Нога шлагбаумом начинает опускаться. Слышу громкий шлепок по чьей-то заднице, и новый вопль: – Я сказал нога держать!

      Стараемся задрать ногу повыше, словно балеруны. Получается с трудом. Хорошо, что я занимался лёгкой атлетикой на гражданке, и некоторая подготовка имеется. Другим, несомненно, было хуже. Слышу, как маленький – разумеется, в переносном смысле – командир раздаёт ещё бесплатно и с оттяжечкой поджопники. Ефрейтор на голову выше сородичей-новобранцев, его скелет закован в крепкий мышечный корсет, и я никак не пойму – он что, в армии так оброс мускулатурой? Кроме того, узбек частенько отрабатывает зубодробительные познания по самбо на наших шкурах. Эта мразь старается заработать за солдатский счёт сержантскую лычку на погоны[1]. Поэтому призывники его побаиваются.

      Я выражаю своей физиономией почти искренней восторг при выполнении столь ответственного боевого задания. Как-никак, выше х…я не прыгнешь! И, вроде, это несколько помогает – Каримов будто не замечает меня, уделяя зверское внимание остальным участникам строевой подготовки. Не щадит даже соотечественников! Меня удивило, когда однажды он высказался с характерным акцентом:

      – Узбек такая сволач! Будет страшно – залезет на крышу и лестницу уберёт за собой. А ты будыш стаят и умрёшь.

      Я принял тогда к сведению его выводы о национальных особенностях. Самое удивительное, его малорослые земляки по-овечьи молчали, не переставая жевать одуряющий насвай[2]. Впрочем, иногда меж собой тихо блеяли: «Жизнь бекова – нас дерут, а нам некого».

      Зато «любимчик» всех курсантов продолжал изгаляться:

      – Какая девушка вас будет ждать после такой служба с песней? Вы все здесь пидарасы! Якши[3].

      На подобные железобетонные аргументы вряд ли возразишь. И мы воспринимаем ушаты грязи на свои маковки почти стоически. Якши – так якши, деваться некуда. Хотя вряд ли хорошо. Но это – цветочки в сравнении с тем, что предстояло вечером в казарме.

      Ать-два, ать-два…

* * *

      За полчаса до отбоя мы немного передыхаем: умываемся, читаем или пишем домой письма, уединяемся погрустить в сортире или просто перетереть в курилке делишки за день.

      Звучит команда к отбою. Быстро кидаемся к кроватям, быстро скидываем форму (при этом аккуратно складываем её на стуле) и ныряем в казённую постель, где только и можно побыть наедине с собой… Увы, по печальному опыту знаем, наши иллюзии напрасны. Мучения ещё не кончились.

      Входит Каримов с ещё двумя ефрейтора̀ми и гавкает:

      – Отбой! День прошёл!..

      Мы от всего сердца – уже привыкая к армейским традициям – гавкаем в ответ:

      – И х…й с ним!

      Однако веки уже сами собой смыкаются. Как бы ни так! «Черпаки» злорадно смеются, один из них ехидно верещит:

      – Что, зенки закрываются? Расслабились, бл…дь. Подъём! Через минуту выстроиться в коридоре повзводно.

      Зашибись…

      Преодолевая невероятную тяжесть в теле, одеваемся, бежим на построение. Уже звучит команда «В две шеренги становись!». Тусклое освещение действует угнетающе.

      Заходит бочкообразный капитан Мухоедов. Помнится, меня будто по башке трахнули, когда поначалу услышал его фамилию: «В русском языке существуют столь замысловатые, с гурманным привкусом фамилии?». Даже чуть не стошнило. Однако затем услышал от самого офицерика на первом построении, как он похвастался: «Вы – мухи, я – паук, который вас будет жрать! Узнаете, как Родину любить». Мы по наивности не поверили ему. А зря. В последующем убедились: жирная сволочь вполне соответствует тошнотворной фамилии.

      По команде «Смирно!» мы вытягиваемся, хотя получается с трудом. Командир медленно вышагивает вдоль строя, всматриваясь в наши бледные лица. Туда



<p>1</p>

Речь идёт о сержантской нашивке (лычке, или грубо говоря – «сопле») на погонах; у младшего сержанта 2 нашивки, тогда как у ефрейтора – одна.

<p>2</p>

Жевательный табак в Средней Азии.

<p>3</p>

Хорошо (узб).