Чужих гор пленники. Артем Каменистый

замышляют что-то. Но это лишь одно из мнений.

      В дикие горы пришел человек, и они зажили странной, зачастую самому человеку непонятной жизнью.

      Киря подбросил в кастрюлю новую порцию снега:

      – Еще пару раз добавки к водичке дам, и чайку погоняем. Люблю я это дело, особенно по холоду и на воздухе открытом. Человеку надо уметь получать радость даже от малости, и счастье не пройдет мимо.

      – Без сахара не люблю, – буркнул Рогов.

      – А я вот с медом и подсохшими баранками пью, так что дальше? Может, сбегаешь по-быстрому, купишь банку того и пакет другого? Ты не подумай, я не жлоб, денег прямо сейчас дам. – В доказательство своей платежеспособности Киря полез в карман основательно поношенного драпового пальто, вытащил жменю купюр. – Видал? И рубли тут у меня, и доллары, и даже фигня какая-то совсем уж нерусская, с иероглифами. Юань, что ли, хрен поймешь их, чурок нерусских, как они сами такое понимают… Ну так чего? Сгоняешь? А?

      – Ага. Вот прямо сейчас и сгоняю. Все брошу и побегу за медом и баранками. Вприпрыжку… Вставай давай, ребята трос приготовили, надо дружно поднатужиться, сами они эту балку за неделю не сдвинут.

      – А домкрат им для чего? В волосатых ноздрях ковыряться?

      – Они его до вечера крутить будут, если не помочь, так что вставай давай.

      Работать Кире, похоже, вера не позволяла, отлынивал мастерски:

      – Рогов, нас вообще-то поставили тут порядок охранять, а не собственные спины надрывать.

      – Вот и наведем. Какой же это порядок, если вшивая балка не дает докопаться до витрин. А там ведь не гвозди лежат, а всякие копчености, колбасы. Стекла разбиты, товар портится. Или ты с душком предпочитаешь?

      – С чего бы ему на лютом морозе портиться?

      – Минус три градуса всего лишь, а в завалах еще теплее.

      – Откуда знаешь?

      – Толик градусник нашел.

      Киря к работе испытывал стойкую аллергию, но, если четко аргументировать неизбежность помощи, долго не ломался. Вот и сейчас резко прекратил препирательства, подкинул в кастрюлю порцию снега:

      – Вернемся как раз на чаек, воды уже порядочно. Слышь, Рогов, а там, под балкой этой, только колбаса? Неплохо бы чего к чаю нарыть.

      – Паша запретил трогать то, что найдем.

      – Ай, я тебя умоляю, ты как маленький! Делать Паше больше нечего, как кипеш разводить из-за пары просроченных баранок. А у меня уже брюхо бурчать устало, между прочим, надо с этим что-то делать, и срочно. И еще…

      Киря осекся столь резко, что Рогов, обычно пропускавший его пространные разглагольствования мимо ушей, заинтересовался:

      – Чего примолк?

      – А ничего. Пошли уже, балку твою колбасную уберем.

      Балка была тяжелая, но трос привязан как надо, и сил в руках хватало. Со скрипом напряженных спин, но сдвинули. И едва это сделали, как Киря вкрадчиво,