Фактор кролика. Антти Туомайнен

рубашка и темно-синяя куртка только подчеркивали еще один оттенок синего в глазах мужчины. Его редеющая пшенично-блондинистая шевелюра, зачесанная налево, выглядела усталой, словно увядшей. Бледное лицо, на котором пылали румянцем ярко-красные щеки. Он представился и сказал, что он адвокат, но его имя я не запомнил.

      – Не понимаю, – совершенно честно сказал я.

      Вкус первой за утро чашки кофе еще не выветрился у меня изо рта, но вдруг приобрел жестяной, почти ржавый привкус.

      – Ваш брат скончался, – повторил мужчина, пытаясь удобнее устроиться на моем диване.

      Во всяком случае именно так я интерпретировал его ерзанье. За окном стояло прохладное и солнечное осеннее утро. Я это знал, потому что позволил Шопенгауэру сразу после завтрака занять его излюбленный пост и пошел к двери, как только раздался звонок. Через некоторое время адвокат чуть наклонился вперед и положил руки на колени. Куртка из блестящей ткани натянулась у него на плечах.

      – Он завещал вам свой парк аттракционов.

      Я поправил его, даже не задумываясь:

      – Парк приключений.

      – Прошу прощения?..

      – Парк аттракционов – это Линнанмяки или Олтон-Тауэрс. Американские горки и карусели. Механизмы, в которые вы садитесь и позволяете швырять вас из стороны в сторону. А парк приключений – это место, где люди двигаются самостоятельно. Лазают и бегают, прыгают и ползают. Там есть скалодромы, канаты, горки, лабиринты – все такое.

      – Кажется, я понимаю, – сказал адвокат. – В парке аттракционов есть катапульта с яркими мигающими огнями, которая подбрасывает людей в воздух. А в парке приключений есть… Ничего в голову не приходит…

      – Замок приключений, – сказал я.

      – Да, точно, замок приключений, – кивнул адвокат. Он явно хотел что-то добавить, но вдруг передумал. – Ну, наверное, в парке аттракционов тоже может быть замок приключений, как в парке Веккула в Линнанмяки. Там лезешь наверх, а потом, обливаясь потом, спускаешься вниз… А вот простую катапульту в парке приключений представить себе трудно. Садишься в нее и чувствуешь, как тебя отрывает от земли… Думаю, я понимаю разницу, хотя вряд ли сумею ее корректно сформулировать…

      – Мой брат умер, – сказал я.

      Адвокат посмотрел на свои руки и быстро прижал одну к другой.

      – Да, – сказал он. – Мои соболезнования.

      – Как он умер?

      – В своей машине. «Вольво-V70».

      – Я имею в виду, что стало причиной смерти.

      – Э-э… – амялся адвокат. – Сердечный приступ.

      – Сердечный приступ? В машине?

      – На светофоре. На бульваре Мунккиниеми. Машины стояли в пробке. Кто-то постучал в водительское стекло. Он настраивал радио.

      – Уже мертвый?

      – Нет, разумеется, нет. – Адвокат покачал головой. – Он умер, пока его настраивал. Искал станцию классической музыки, если я не ошибаюсь.

      – И он оставил завещание? – спросил я.

      Юхани был, мягко говоря, человеком порывистым и импульсивным. Он жил одним днем. Чтобы он что-то планировал