Зона: перезагрузка. Операция «Альфа». Дмитрий Лазарев

р.

      – Таня, Маша! – Пахомов позвал жену с дочерью раньше, чем кинетик успел его остановить.

      Две смутные тени мелькнули в дверном проеме, ведущем на лестницу. Мужские тени. Враги? Первая из фигур полетела вниз по ступенькам от кинетического удара Рафа. А секундой позже изо рта, глаз и носа охранника министра хлынула кровь – пневматик взорвал его легкие. Это уже не обезумевшая толпа, а Измененные, что в разы серьезнее. Пахомов выстрелил навскидку, потом еще раз и попал – пневматик сложился пополам и рухнул на пол, но уже через пару секунд министра охватила странная слабость, пистолет выпал из разжавшихся пальцев, и Вадим Юрьевич медленно сполз по стене.

      «Пьющий жизнь», – мелькнула полная отчаяния мысль, и практически тут же в дверном проеме появилась темная фигура Измененного. Он сделал шаг вперед и… вспыхнул, словно чучело Масленицы на проводах зимы. Отчаяние сменилось облегчением: «Зик!» Да, в живой факел врага превратил именно он – пиромант второй ступени, предоставленный министру Посвященным. Зик подбежал к Пахомову и помог ему подняться.

      – Таня… Маша… – с трудом выдавил Вадим Юрьевич. – Где они?

      – Здесь, – прозвучал с противоположной стороны коридора чужой голос.

      Пахомов с пиромантом обернулись. Жену и дочь держали в жестком захвате двое Измененных, прижимая ножи к их шеям. А между ними… стоял какой-то высокий субъект с абсолютно черными глазами без радужек и белков.

      – Фантом-охотник, сверхбыстрые, – долетел до мутящегося сознания Пахомова едва слышный шепот Зика.

      Министр достаточно разбирался в порождениях Сеятелей, чтобы понять: дела плохи.

      – Что… ты хочешь? – сиплым от волнения голосом произнес Вадим Юрьевич, с ненавистью глядя на фантома-охотника, который, очевидно, был главным в адской троице.

      Черноглазый чуть склонил голову к плечу, разглядывая министра, словно любопытствующая овчарка.

      – Пожалуй… твое тело мне пригодится, – прошипел он и скомандовал: – Взять!

      Двое сверхбыстрых Измененных неуловимыми движениями лезвий перечеркнули шеи жены и дочери Пахомова и под отчаянный вопль министра размазанными в воздухе тенями молниеносно метнулись к нему…

* * *

      Пробуждаться, сдерживая крик, чтобы не разбудить жену, стало для Пахомова за последние месяцы уже привычным действием. Вашу кашу… Кошмар… Всего лишь очередной кошмар. Сколько их было последнее время – министр уже сбился со счета. Правда, раньше они случались пореже и были разнообразнее, но с тех пор как Пахомов услышал предсказание племянника президента, сон всегда был примерно один и тот же с небольшими вариациями.

      Вадим Юрьевич осторожно, стараясь не шуметь, поднялся с постели, вытер со лба холодный пот, быстро натянул домашние штаны и толстовку и вышел из спальни. Теперь в кабинет – там балкон и припрятанная пачка сигарет. Пахомов четвертый месяц пытался бросить курить, да бросишь тут, как же, когда такие дела творятся! Тут, скорее, вдобавок еще и пить начнешь… Впрочем, другой на его месте, может, и начал бы, но Пахомов считал бегство в бутылку трусостью, чего за ним никогда не водилось.

      Вадим Юрьевич вышел на балкон, извлек из тайника сигареты с зажигалкой. Прикурил. Пальцы слегка подрагивали. Пока слегка… В отпуск бы ему… Пахомов невесело усмехнулся и выпустил дым в не по-сентябрьски стылый воздух. Ага, щаз! Пять раз и еще восемь раз, как любила говаривать в таких случаях его бабушка. Про отпуск придется забыть, пока не закончится вся эта свистопляска… так или иначе.

      Сделав еще одну затяжку, министр погасил сигарету, спрятал окурок в специальный пакетик и сунул в тайник вместе с пачкой и зажигалкой, постоял еще немного, глядя в ночную темноту, и, только окончательно продрогнув от пронизывающего ветра, вернулся в кабинет. Взгляд его упал на картину на стене. «Валькирия над сраженным воином» Константина Васильева. Копия, конечно, но хорошая. А там, за ней…

      – Вадик, ты чего? Кошмары опять, да?

      Пахомов обернулся и чуть виновато посмотрел на жену, остановившуюся в дверях кабинета.

      – Прости, Таня… Не хотел разбудить…

      – Да ты и не разбудил. Просто повернулась во сне, а тебя нет… – Она чуть принюхалась и с легкой укоризной спросила: – Курил опять?

      – Я чуть-чуть. Пару затяжек.

      Жена вздохнула.

      – Да ладно, можешь не прятаться: что ж я, не понимаю, что ли? Время какое…

      Лицо Вадима Юрьевича, только что мягкое, вдруг посуровело и даже словно закаменело.

      – Таня, – тихо, но твердо произнес он, – тебе нужно забрать Машу и уехать к твоим родителям в Екатеринбург. Сегодня же.

      Жену словно мокрой тряпкой по лицу мазнули. Ошеломление, растерянность, обида и даже легкий страх сменяли друг друга, как в калейдоскопе.

      – Вадик, ты что?! Куда мы без тебя?.. – она мотнула головой. – Нет-нет, мы не…

      – Таня! – в голосе министра зазвенел металл, и тот же стальной блеск жена увидела в его глазах. Увидела и поникла плечами: знала, что, когда он такой, спорить бесполезно. – Пойми, это очень