Ни слова больше!. Карен М. Макманус

себе частное образование, поэтому большинство учеников школы, за которых платят, – бездари. В результате все там делятся на ребят «с мозгами и без денег» и ребят «с деньгами и без мозгов», и на моей памяти эти группы практически не пересекались.

      До того как папа получил повышение с переводом в Чикаго, мы с сестрой учились на субсидию. Теперь нам хватает денег на частную школу. Так что придется возвращаться в Сент-Амброуз. Вместе сильнее.

      – Да, – соглашаюсь я. – Об убийстве почему-то нигде не сказано. Даже подозрительно.

      Карли по-прежнему изучает экран:

      – Точно. Классический случай нераскрытого преступления. В престижной частной школе убивают молодого, всеми любимого учителя, труп находят трое богатеньких подростков. – Она постукивает пальцем по фотографии в «Стерджис таймс». – В том числе твой дружок… как его? Ноа Тэлбот?

      – Трипп, – поправляю я. – Все зовут его «Трипп», от слова «триплет», то есть «третий». Он не из богатых.

      И тем более мне не дружок.

      – Ты хочешь сказать, мальчик с именем Тэлбот Третий не богат? – недоумевает Карли.

      – Просто у них в семье три Ноа подряд, – объясняю я. – Поэтому его отца называют Джуниор, то есть Тэлбот-младший, а сам он – Трипп, понимаете? Он, как и я, учился на стипендию.

      – А другие двое? – Карли прокручивает на экране результаты поиска. – Имена нигде не упомянуты, хотя чему удивляться – вы были совсем еще детьми.

      – Шейн Дельгадо и Шарлотта Холбрук.

      – Тоже стипендиаты?

      – Что вы! Шейн, наверное, самый богатый ученик школы.

      В четвертом классе, когда мы составляли семейное древо, он заявил, что его в детстве усыновили. Я не раз задумывалась, каково это – сменить полную неопределенность приюта на роскошное существование богачей. Хотя Шейн, наверное, ничего из прежней жизни и не помнит.

      Что касается Шарлотты… Затрудняюсь ее описать. Девочка из богатой семьи и уже в тринадцать лет редкая красавица. Тем не менее о ней я помню только то, что она была помешана на Шейне, а тот, в свою очередь, ее в упор не замечал. Такая подробность вряд ли относится к делу, поэтому просто добавляю:

      – Шарлотта… тоже из богатых.

      – Ну и что же те трое рассказали? – спрашивает Карли. – Например, о том, что делали в лесу?

      – Собирали гербарий для школьного проекта, – отвечаю. – Трипп и Шейн работали в паре, а Шарлотта… Та вечно увязывалась за Шейном, куда бы он ни шел.

      – А она с кем работала в паре? – спрашивает Карли.

      – Со мной.

      – С тобой? – Ее глаза округляются. – Но ведь тебя в лесу не было?

      Я мотаю головой и молчу. Она не отстает:

      – Почему?

      – У меня были дела.

      Опускаю глаза на фотографию тринадцатилетнего Триппа: нескладный, с брекетами, светлые волосы подстрижены почти под ноль. Перед нашим возвращением в Стерджис любопытство пересилило гордость, и я поискала его в соцсетях. Произошедшая с ним метаморфоза повергла меня